руку, и Дэвид пожал ее, как всегда аккуратно, из-за изувеченных пальцев. Ладонь была вялой и влажной. Во взгляде у Фрэнка сквозила невыносимая усталость.

– Ты почти не изменился, – сказал Фрэнк. – Поверить не могу, что ты здесь, – добавил он дрожащим голосом.

Последовала неловкая пауза, потом Фрэнк взял себя в руки:

– Снимай пальто. Садись. Спасибо, что приехал.

– Да не за что.

Они уселись друг напротив друга. Бен отошел к двери и встал в пределах слышимости. Фрэнк посмотрел на него – слегка встревоженно, как показалось Дэвиду.

– Могу я переговорить с ним наедине? – спросил он.

– Мнэй вэйлено оставаться, – ответил Бен с отчетливым выговором обитателя Глазго.

Дэвид предложил Фрэнку сигарету.

– Нет, спасибо, я не курю.

– Конечно, я забыл. Не возражаешь, если я закурю?

– Нет.

Дэвид сделал затяжку. Фрэнк выглянул в окно.

– Я тут сидел и смотрел на туман, – сказал он тихо. – А до того шел снег. Прости, что вытащил тебя из дома в выходные.

Дэвид наклонился ближе:

– Я хотел узнать, не смогу ли чем-нибудь помочь, старина.

– Как твоя жена, кстати? – Фрэнк сдвинул брови. – Лиззи, кажется?

– Сара. С ней все хорошо.

– Ах да. – Фрэнк покачал головой. – Лиззи была у нас домработницей, когда я был ребенком. – Он нахмурился. – У меня в голове все перемешалось в последние дни. От наркотика постоянно клонит в сон. Меня огорчила весть про твоего малыша, – добавил Фрэнк, уткнув глаза в пол.

– Спасибо. – Дэвид улыбнулся. – Спасибо за письмо, которое ты прислал.

– Как давно это было?

– Два года назад.

Фрэнк горестно кивнул.

– Как тут с тобой обращаются? – спросил Дэвид после паузы.

– Неплохо.

– Бен говорит, что ты проводишь много времени в одиночестве.

– Да. Тут спокойно. – Фрэнк глянул на Бена. – Это Бен убедил меня позвонить тебе. Он проявил некоторый интерес… к моему случаю. Не знаю почему, – добавил он тихо.

Повисла новая пауза. Потом Фрэнк неловко рассмеялся:

– Остальные санитары заставляют меня сидеть в холле, общаться с другими пациентами. Хотя с ними особенно не поговоришь, да и они бывают малость… пугающими. – Он потупил взгляд. – Впрочем, я, наверное, тоже вселяю страх – после того, что натворил.

– Бен немного рассказал нам об этом, – сказал Дэвид.

– Нам? – Взгляд у Фрэнка вдруг сделался настороженным, подозрительным. – Я думал, ты приехал один. Кто еще…

Дэвид вскинул руки, давая понять, что волноваться не о чем.

– Со мной Джефф. Он теперь работает в Министерстве по делам колоний. Я рассказал ему о твоем звонке. Моя машина в ремонте, и он… точнее, его подружка предложила отвезти меня. Джефф в другой комнате. Я подумал, что сначала нам с тобой надо поговорить наедине.

Ложь далась легко – сказывалась полученная Дэвидом практика.

Фрэнк, похоже, расслабился. Он снова вздохнул, и его хрупкое тело вздрогнуло.

– Прости, – сказал он. – Ко мне сегодня полицейские приходили. Я от этого… малость разнервничался.

– Ага, – отозвался стоявший у двери Бен с деланой беззаботностью в голосе. – Насчет того, выдвигать ли обвинение. Фрэнк-то решил, будто это вы приехали пораньше.

– Чего они хотели, Фрэнк?

– Инспектор сказал, что они могут закрыть дело. Не знаю. С ним был сержант – крупный, тихий мужчина. Мне он не понравился.

– Почему?

– Не знаю. Было в нем что-то такое. – Фрэнк нахмурился, потом негромко продолжил: – Ты ведь не знал моего брата, да?

– Нет. Он уехал в Америку как раз перед тем, как мы пошли в Оксфорд.

– Он приезжал на похороны мамы. Всего несколько недель прошло, а как будто годы. Тогда-то все и началось.

И Фрэнк покачал головой.

– Мне жаль, – сказал Дэвид.

– С ней приключился удар. С матерью. Она не мучилась.

Фрэнк говорил почти что с безразличием. Дэвиду вспомнилось ужасное чувство утраты и несправедливости, которое он испытал, когда умерла его мать. Но он знал, что Фрэнк никогда не был особенно близок с родительницей.

– Эдгар развелся, – продолжил Фрэнк. – Ему хотелось по-быстрому продать мамин дом. Он пьет и тогда бывает мерзким. Короче, он однажды заявился ко мне на квартиру, я вышел из себя, толкнул его, и он выпал в окно. Это был несчастный случай, рама сгнила. Да и ничего такого не произошло на самом деле, – добавил он и расплылся в своей прежней ухмылке. Говорил он быстро, но осторожно, точно отрепетировал сцену или выучил слова наизусть.

– Впадать в буйство – это непохоже на тебя, Фрэнк, – мягко заметил Дэвид.

– Верно. Не случись такого, меня бы сюда не упекли. – Он грустно рассмеялся. – Если честно, я всегда боялся, что в один прекрасный день окажусь именно в таком вот месте. Мне ли не знать, что на работе меня считали очень странным. – Фрэнк снова поколебался. – Может, я и тебе таким казался.

– Нет. Ты был застенчивым, вот и все.

Фрэнк посмотрел на него:

– Это всего лишь несчастный случай. То, что произошло.

«А крики насчет конца света – тоже случайность?» – подумал Дэвид, но не сказал вслух.

– Беда в том, – продолжил Фрэнк, – что клиника пытается связаться с Эдгаром, а тот не отвечает на звонки. Не мне его осуждать, наверное, но он единственный оставшийся у меня родственник, и потому я вынужден торчать в этой дыре.

Он нервно потер ладонями о бедра; два искалеченных пальца на правой руке были белыми как мел. Потом он принялся собирать здоровой рукой катышки с обивки кресла.

– У меня есть деньги, чтобы меня переселили в отдельный покой, а после продажи маминого дома их будет еще больше, хотя сделку пришлось приостановить. Но понимаешь, в чем дело: добраться до денег я не могу. Поскольку меня признали… чокнутым, для распоряжения моими средствами вроде как надо назначить опекуна. Может, ты знаешь, Дэвид, нужен мне опекун или нет? Твой отец ведь юрист, не спросишь у него?

– Увы, мой отец в Новой Зеландии. Эмигрировал уже много лет назад…

– Да, конечно. Ты ведь упоминал об этом в письме. – Фрэнк помялся, потом выпалил: – Они принимают закон о стерилизации некоторых сумасшедших, тебе это известно? А еще здесь применяют к людям шоковую терапию и делают кое-что похуже – операции на мозге. Я хочу выбраться отсюда. Хорошо бы попасть в какое-нибудь частное заведение. Там не так опасно.

– Опасно?

– Я хочу сказать, мне нужно место, где меня оставят в покое. Дадут собственную комнату и не будут приставать. Я никогда не сделаю ничего такого – того, что сделал. Никогда больше.

– Я выясню, что можно сделать.

– Я так устал, Дэвид, – сказал вдруг Фрэнк.

– Это я вижу, старина.

Дэвид сочувственно улыбнулся, и Фрэнк взял себя в руки.

– Мне кажется, университет был уже сто лет назад.