и второй этаж были погружены в темноту, но на третьем в одном окне горел свет. Дэвид посмотрел на заколоченное окно, потом на мостовую под ним, где между каменными плитами пробивалась трава.

– Брату Фрэнка повезло, что он не сломал позвоночник, – заметил он.

– Тогда завели бы дело об убийстве, – отозвался Джефф.

Парадная дверь была большой и массивной, рядом с ней было три звонка. Дэвид достал два взятых у Бена ключа, связанные шнурком, вставил в замочную скважину тот, что был побольше, и дверь легко открылась. Изнутри пахнуло холодной сыростью. Наталия оглядела улицу. Прохожих в это ненастное воскресенье не было. Смеркалось, вскоре должны были загореться фонари на столбах. Дэвид шагнул внутрь и щелкнул выключателем. Голая лампочка высветила пыльные плитки пола, стены с облупившейся краской.

– Как тут сыро, – сказал Джефф.

– Говорите тише, – велела Наталия.

Они поднялись по лестнице и увидели на площадке дверь с табличкой «Квартира 2». Дэвид отпер замок, включил свет, и они вошли в маленький коридор с потертым ковром. В ноздри ударил резкий, несвежий запах. Затем они осторожно отворили еще несколько закрытых дверей. Маленький, довольно-таки грязный санузел, с плесенью на плитках; кухня с закопченной плитой. Все кухонные шкафчики были распахнуты, пол устилали банки и битая посуда. Просторная спальня с кроватью-однушкой и древним гардеробом, судя по всему, избежала погрома. Наконец они вошли в похожую на пещеру гостиную с большим заколоченным окном. Тут царил хаос: картины на стенах покосились, стулья были опрокинуты. Книги и журналы – научно-фантастические, как заметил Дэвид, – были выброшены из вместительного книжного шкафа и валялись на ковре. На экране телевизора змеилась трещина. Не пострадал только большой стол с поворачивающейся крышкой. Рядом с ним на полу лежали, лицевой стороной вниз, две фотографии.

– Господи, это все Фрэнк устроил? – проговорил Джефф.

– Должно быть. – Дэвид посмотрел на окно, к раме которого были прибиты гвоздями тяжелые доски. – Интересно, кто это устроил? Домовладелец, видимо.

Дэвид повернулся к фотографиям. Как и на всем прочем, на них лежал слой пыли. Один снимок, из их колледжа, датировался 1936 годом. Он поднял его и увидел собственное молодое лицо; рядом стояли Джефф и Фрэнк со своей странной ухмылкой. На другой фотографии был запечатлен человек в военной форме, чей взгляд выдавал тяжкие предчувствия.

– Так это же вылитый Фрэнк. – Джефф присвистнул. – Должно быть, его отец.

Наталия внимательно всмотрелась в снимок.

– У меня есть фотография брата, сделанная перед тем, как его отправили в Россию. – Голос ее смягчился. – У него там точно такое же выражение.

– Отец Фрэнка был врачом, – сказал Дэвид. – А чем занимался ваш брат?

Женщина грустно улыбнулась:

– Он рисовал, гораздо лучше, чем я. В Праге однажды прошла его выставка. – Она отвернулась и выдвинула ящик стола, отчего деревянные полозья заскрипели. – Нужно обыскать квартиру. Вы с Джеффом посмотрите в других комнатах. Ищите письма, документы, блокноты.

Наталия принялась доставать бумаги из отделений внутри стола и быстро проглядывать их.

– Пожалуйста, поспешите. Прежде чем включать свет, задвигайте шторы.

– Она права, – уныло согласился Джефф. – Если найдется то, что пропустили при обыске, надо забрать, Фрэнк будет нам благодарен.

Дэвид прошел в кухню. Под ногами хрустела битая посуда, на штукатурке стен остались следы в тех местах, где ударялись банки. Трудно было связать бледного, съежившегося человека из клиники с этим яростным разгромом. Все шкафчики оказались пустыми, если не считать ящиков со столовыми приборами. Подошел Джефф.

– В ванной ничего, – сказал он. – Я решил оставить спальню тебе.

– Ладно.

В спальне Дэвид обыскал постель: простыни явно нуждались в стирке. Порылся среди носков и белья в ящиках, обшарил карманы пиджаков и брюк в платяном шкафу. Только монета в один фартинг и смятые автобусные билеты. Заглянув под кровать, Дэвид обнаружил там большой коричневый чемодан, выдвинул его и щелкнул замками. Внутри лежал завернутый в бурую бумагу пакет. Дэвид взял его. Документы. Пока он развязывал шпагат, сердце его учащенно билось. Но внутри оказалась лишь подборка порнографических журналов: голые женщины, лежащие на постели или сидящие верхом на стульях. В чемодане также хранилась коллекция журналов о кино из начала тридцатых: Джин Харлоу, Кэтрин Хепберн и Фэй Рэй в чувственных, романтических позах. Он заставил себя пролистать журналы на случай, если между страницами что-нибудь вложено, но там ничего не оказалось. Дэвид завязал пакет и сунул чемодан под кровать, подняв облако пыли.

В гостиной Джефф поставил на ноги одно из кресел, сел в него и начал пролистывать книги и журналы. Наталия по-прежнему изучала бумаги, лежавшие в столе. Она подняла взгляд:

– В спальне ничего?

– Пусто.

– Сомневаюсь, что тут припрятаны какие-либо бумаги, – заявил Джефф. – Пока ничего. – Он поднял номер американского журнала «Увлекательная фантастическая литература». – Как раз то, что нравилось Фрэнку.

Дэвид взял журнал:

– Это получше того чтива, что предпочитают мои племянники, – комиксы про войну в России.

– В столе ничего, – сообщила Наталия. – Только квитанции да пара писем от адвоката насчет наследства матери. Да, еще вот это.

Она протянула Дэвиду пачку конвертов, аккуратно стянутых резинкой. Дэвид с удивлением узнал свой почерк. Это были письма, которые он посылал Фрэнку в прошлые годы. Он развернул одно из них.

21 августа 1940 года

Дорогой Фрэнк!

Прости, что долго не отвечал на твое последнее письмо, но тут была такая суета. Меня на прошлой неделе выписали из госпиталя (прощайте, симпатичные медсестры, увы), и мои ходули теперь снова вроде как в порядке. Как-то по-дурацки себя чувствуешь, оправляясь от обморожения посреди лета! Я пока живу у отца, на следующей неделе возвращаюсь на работу.

Что ты думаешь о Берлинском договоре? Должен сказать, мы еще легко отделались, если принять во внимание трепку, заданную Адольфом нашей армии. Жаль, что нам пришлось отказаться от военно-воздушных сил…

Наталия с любопытством посмотрела на него.

– Он хранил ваши письма, – произнесла она. – Почти как возлюбленный.

– Фрэнк никакой не педик, – ответил Дэвид резко. Он подумал о порнографии, но не стал ничего говорить.

– А вы хранили его письма?

– Нет. Но у меня-то были и другие друзья. – Дэвид обвел взглядом разгромленную комнату. – Что именно тут произошло? В чем причина? Эдгар пришел в гости. Он был пьян и ляпнул то, от чего Фрэнк вышел из себя. Тогда Фрэнк выплеснул наружу все, что держал в себе долгие годы.

– Возможно, что-то личное, – предположил Джефф. – Какое-то семейное дело.

– Возможно, – согласилась Наталия, складывая бумаги обратно в стол.

Дэвид взял пачку писем:

– Захватим это с собой.

Она кивнула:

– Да, так будет лучше.

Дэвид сунул связку в карман пальто. Наталия стерла платком пыль