с доктором Хольцем. Хотя он считал, что она его ассистентка Минна Мориц.

— На нее очень похоже, — буркнул Ледебур. — И в чем была суть этих экспериментов?

— Насколько я понял, она нашла способ превратить человека в виссена, — Шпатц посмотрел на Лисбет. Та отвлеклась от рыбы на своей тарелке и теперь тоже ждала продолжения. — Честно говоря, я там оказался почти случайно. Просто доктор пакт Готтесанбитерсдорф питает ко мне сложно объяснимую приязнь. Поэтому я наблюдал за его операцией от начала до конца. Там были подопытные в комнатах за стеклянными стенам, и одна девушка чуть не спалила мне мозги.

— Это многое объясняет, — задумчиво проговорил Ледебур.

— Она подменила четвертый препарат! — воскликнула Лисбет. — Вот же сука, не зря мне хотелось вышвырнуть ее, как только она пришла! Простите, герр пакт Ледебур...

— И что теперь с ней? — спросил доктор деланно равнодушным тоном.

— Готтесанбитерсдорф попросил меня выйти, когда приступил к допросу с пристрастием, — Шпатца снова передернуло. — Но мне кажется, она жива. Убивать он ее не хотел, даже предлагал оправдание за все в обмен на сотрудничество.

— Жаль... — сказал Ледебур и замолчал, сделав вид, что всецело увлечен ужином.

Шпатцу хотелось вернуться к обсуждению их переговоров с тойфелями. Было очень любопытно, как именно доктору удалось их убедить пойти на контакт, да еще и разоткровенничаться. Но выражение лица доктора было таким мрачным, что расспрашивать его не хотелось. Лисбет, после упоминания фрау пакт Ледебур, тоже растеряла жизнерадостность и разговорчивость. Шпатц вздохнул и налил в свой стакан еще пива из кувшина. Пообещав, что это последний стакан. Бензель сказал, что выйти необходимо ранним утром, потому что идти придется долго, возможно даже весь день, если будет дождь.

— Надо было попросить у герра Ульфбрауна ваген, — простонал Крамм, всем телом опираясь на посох. — По крайней мере, часть пути мы могли бы проехать!

С погодой не повезло. Мелкий дождь стал накрапывать с самого утра, к обеду он превратился в уверенный ливень, земля под ногами раскисла и чавкала, мокрые хвойные ветки норовили обдать холодным душем. Нужно было очень внимательно смотреть, куда наступаешь, потому что под толстым слоем побуревшей хвои скрывались то трухлявые стволы упавших когда-то давно деревьев, то осклизлые замшелые валуны. Сапоги, которые принес герр Крейнц, к счастью, были разношенными, но, увы, почти сразу промокли и начали тереть пятки. Не очень сильно, но путь предстоял долгий, так что Шпатц заранее предчувствовал кровавые мозоли. Сначала Бензель хотел отправить с ними проводника, но в последний момент решил, что пойдет сам. «Еще напутают что-нибудь, болваны!» Большую часть груза вызвался нести Болдер. Вот уж кто, кажется, вообще не испытывал никаких неудобств. Тяжеленный рюкзак, кажется, совершенно не сковывал его движений. Он шел размеренным шагом, как автоматон, не обращая никакого внимания ни на дождь, ни на хлещущие мокрые ветки. Сначала Шпатц пытался запомнить дорогу, но очень скоро понял, что совершенно не понимает, по каким признакам великан Бензель определяет, что тропа проходит именно здесь. С точки зрения Шпатца, путь, по которому они шли, ничем не отличался от всего остального леса — трава, кусты и шатры исполинских елей. Собственно, Бензель легко мог водить их кругами, и Шпатц никогда не смог бы уличить его в плутовстве. Оставалось надеяться, что он не пытается привести их в засаду, потому что того некто, устроившего нападение, они так и не смогли вычислить.

— Ваген не особенно сократил бы нам путь, герр Крамм, — великан остановился и огляделся. — Просто пришлось бы идти немного другой дорогой. Тут разве что люфтшифф бы помог. Но вряд ли у герра Ульфбрауна в гараже спрятан люфтшифф, верно?

— Да уж, — Крамм принужденно рассмеялся. — Долго нам еще идти?

— Если мы не будем отдыхать под каждым деревом, то ближе к темноте дойдем, — великан оскалил зубы в улыбке.

— Не так уж часто я и отдыхаю, пробурчал Крамм и поддернул лямки своего вещмешка.

Вышли они еще до рассвета. Впрочем, восход солнца в Заубервальде мало что изменил, разве что сумерки стали менее густыми. Казалось, лучи солнца земли здесь вообще никогда не достигают. Около обеда им пришлось форсировать небольшой, бурный ручей. Вода была ледяной настолько, что босые ноги в ней немели. Но Шпатц был даже рад сунуть в нее горящие пятки.

— Только не пейте из этого ручья, — предупредил Бензель. — Здесь что-то не так с водой, она вытекает из горы Неблигерберг.

— Ядовитая? — Крамм отдернул руку, которой собирался зачерпнуть из ручья и побрызгать себе в лицо.

— Кому как, — великан пожал широченными плечами. — Кто-то ее запросто пьет, и ничего с ним не происходит. А кто-то покрывается язвами, и у него все волосы вылезают.

— А что за гора такая? — спросил Шпатц.

— На самом деле мы сейчас идем практически у ее подножия. Просто нам не видно из-за деревьев. Жутковатое место. Его вся живность стороной обходит. И нам тоже следовало бы, но пришлось бы делать петлю, и мы добрались бы только завтра.

— Ну зато хоть волки нас не сожрут, — пробормотал Крамм.

— Герр Крамм, сейчас я вас обрадую, — Бензель хлопнул анвальта по плечу так, что тот присел. — Через часок остановимся пообедать.

Крамм снова застонал. Великан бодрым шагом пошел вперед, отводя со своего пути лохматые ветки, Крамм поплелся следом, за ним Шпатц. Замыкающим — Болдер и телохранители. Первое время Шпатц переживал, как перенесет пеший поход их раненый, но оставаться в городе тот наотрез отказался, а потом Шпатцу стало не до беспокойства о здоровье громилы. В конце концов, ему же не ногу прострелили, значит справится.

Перекусили пирожками с мясом, которые им вручил в дорогу заботливый Блазе, выпили по кружке компота и двинулись дальше.

— Герр Бензель, а почему вы покинули Унию Блоссомботтон? — спросил Шпатц, чтобы перестать думать о своих стертых пятках.

— Из-за Гресселя, герр Шпатц, — ответил великан через плечо.

— Гресселя? — переспросил Шпатц, сбиваясь с шага.

— Ты вдруг стал тугоухим, герр Шпатц? — Бензель захохотал. — Делец такой оборотистый. Ларс Грессель. Полгода втирался к нам в доверие, чтобы заполучить возможность копать свою шахту. Потом понаехали какие-то его рабочие, стали к нашим девкам приставать, мы возмутились, а он мне давай бумажкой тыкать, которую мы подписали. А потом