— Ты что, спятил? — повернулась я к Лукьянову.

— Просто решил ускорить поиски, — лучезарноулыбнулся он. — У меня мало времени, а узнать надо много и как можнобыстрее. Это самый простой способ: задаешь человеку вопросы, а он на нихотвечает. Искренне.

— А что у него с ухом?

— Пока ничего страшного, но если начнет запираться, яего отрежу.

— Вот черт, — выругалась я, подходя ближе.Ларионов отчаянно замычал. — Ты его похитил? — вновь повернулась я кЛукьянову, потому что смотреть на пленника мне было ужасно неприятно.

— Зачем? Он сам пришел. Я назначил ему встречу, и онпришел. Если помнишь, он мне кое-чем обязан. Вот он и поспешил.

— Ума нет у человека, — прокомментировала я исдернула скотч с губ Ларионова. Он вскрикнул и уронил голову на грудь. Я былоиспугалась, что он лишился сознания, но Ларионов заговорил:

— Детка, он чокнутый. Он просто садист. Ему лечитьсянадо. Он избивал меня и запугивал…

— Ничего подобного, — возразил Лукьянов. — Яготовил тебя к встрече с Деткой. Нам надо немного поболтать, а вот, если тыначнешь юлить, тогда я займусь тобой всерьез.

— Детка, мы с тобой не всегда ладили… скажи этомупсиху, чтобы он не прикасался ко мне, — взмолился Ларионов.

Я только покачала головой.

Разумеется, я помнила недвусмысленный приказ Деда оставитьЛарионова в покое. Вряд ли Деду понравится, если его начальник охраны вернетсяна службу без уха, да еще выяснится, что я присутствовала при сем злодеянии.Лукьянов совершенно спятил, зазвав меня сюда. Теперь Дед узнает, что мы бегаемпо городу на пару, точно собачки по весне. Вот уж ему радости и мне тоже. Хотя,может, Лукьянов вовсе не собирается отпускать бывшего дружка. Эта мысльпонравилась мне еще меньше.

— Почему бы нам просто не поговорить спокойно, —вздохнула я, понимая, что для Ларионова это звучит просто издевательски.

Я оглянулась в поисках какой-нибудь мебели, но комната былапуста, если не считать единственного стула, к которому был привязан Ларионов. Ясходила в кухню и принесла оттуда табурет. Лукьянов привалился к стене, сложилруки на груди и поглядывал на Ларионова с малоприятной улыбкой, отчего тотначал ерзать и поскуливать.

— Давай рассказывай, — попросила я. В глубине душия была уверена, что его рассказ мне не доставит никакого удовольствия.

— Что рассказывать? — жалобно спросил Ларионов.

— Все, — удивилась я, а Лукьянов со словами: «Ктоменя подставил?» — отлепился от стены.

— Я здесь ни при чем, — совершенно по-бабьивзвизгнул Ларионов.

Такое его поведение меня даже удивило. Ларионова я не любилаи совсем не уважала, но он офицер и вроде даже воевал. Дед хорошо разбирается влюдях. Интересно, чем он руководствовался, назначая этого типа начальникомсвоей охраны? Впрочем, были у Ларионова свои достоинства: приказы хозяина онвыполнял не раздумывая, и хотя свою жизнь ценил, чужую не ставил ни в грош.Должно быть, эта похвальная черта и сделала его фаворитом.

— А кто при чем? — потерла я нос. Говорила яспокойно и даже ласково, пытаясь придать нашей беседе некоторую задушевность.

— Кто убил девчонку? — рявкнул Лукьянов.

— Веди себя прилично, — возмутилась я, —иначе уйду.

Не знаю, как воспринял угрозу Лукьянов, а Ларионовиспугался.

— Ты же не оставишь меня с ним? — взмолился он.

— Оставлю. Надоели мне ваши игры. Просто тошнит от них.Если они вам по душе, сами и разбирайтесь.

— Я думаю, девчонку убили по приказу Филиппова, —скороговоркой выпалил Ларионов.

— Серьезно? — съязвил Лукьянов. — А почему тытак думаешь?

— Я сейчас все объясню. Дед… — Тут Ларионов согорчением взглянул на меня, вздохнул и простонал:

— Черт… — но продолжил:

— Дед сомневался в Никитине. Он считал его не совсемнадежным. И в Москве это мнение поддержали.

— Никитин человек совершенно незначительный, —сказала я, желая сделать нашу беседу более доверительной. — Безсобственных идей и вообще слабохарактерный. Мне всегда казалось, что он смотритДеду в рот, пока я не вспомнила, что они трудились бок о бок, наживая своимиллионы. У него был компромат на Деда?

Лукьянов уважительно взглянул на меня и даже подмигнул, аЛарионов запечалился еще больше.

— Мы так считали, — после недолгой паузы сказалон.

— И твои хозяева тоже? — обратилась я к Лукьянову.Он кивнул. — Им желательно было получить этот компромат, и они подсунулиНикитину Светлану. Дед об этом знал?

— Конечно, — ответил Ларионов, — но Деда этовроде бы не волновало. Он был спокоен. Впрочем, ты лучше меня знаешь,невозможно понять, что у него на уме.

— Расскажи мне о Филиппове, — предложила я.

— О Филиппове? — переспросил Ларионов и вновьзаерзал. — Детка, мы из одной команды и только поэтому… У Филиппова здесьбыли большие интересы, а Дед не со всеми его планами желал соглашаться.

— Оттого-то Филиппову и очень хотелось заполучить нанего компромат. Это он тебя сюда послал? — обратилась я к Лукьянову. Тотмолча кивнул. — Отлично. Идем дальше. Лукьянов обольщает Светлану, надеясьчерез нее подобраться к бумагам. А что в это время делает служба безопасности?Неужто даже не знает, что творится у них под носом?

— Все мы прекрасно знали, — поморщилсяЛарионов, — но Дед проявлял странное спокойствие. Даже беспечность.

«Это вряд ли, — подумала я. — Спокойствие — ещекуда ни шло, но только не беспечность. Его московские друзья, зная о компроматена него, готовят покушение на Никитина, то есть после убийства соратника он непросто зависел от своих дружков, а очень зависел. Заказное убийство не фунтизюма, а доказать к нему причастность Деда проще простого, имея компромат наруках. Вполне возможно, что Тагаев прав: Дед в этой ситуации решил внестикоррективы в чужую игру, оттого девушка и погибла. Правда, Тагаев утверждал,что ее убийство вызвано желанием Деда избавиться от соперника, но я-то знаюстарого змея гораздо лучше. У него на первом месте всегда соображения, таксказать, политические».

— Вы все прекрасно знали и что делали? —опомнилась я от тяжких дум.

— Наблюдали за Светланой, — ответил Ларионов.