— Ничего я не придумала, — вскинула она голову.Теперь в ее глазах был гнев, хотя в них еще стояли слезы. — Я правдурассказала. Да у меня и времени не было придумать что-нибудь. А Тимур меня дажене узнал, нужны ему официантки… Я сказала правду и вам, и тем, из милиции. Аони начали приставать: куда парень из коридора делся, если дверь была заперта?Про Гошу узнали, ну, что он у Тимура работает, и всю душу вытрясли. Вот я ибросилась к Гоше, он успокаивает, но я все равно боюсь. Что мне теперь делать?

— Не бояться. А главное, сказать правду. Мне оченьнужна правда. Так вы видели в коридоре парня?

— Да, — кивнула она, облизнув пересохшиегубы. — Ребенком клясться не буду, это грех. Но я видела. Может, у меняглюки, но я видела. И дядька звонил, когда Тимур ушел. Гоша говорит, мне надоспрятаться вместе с дочкой. Мы уедем с ним, моя девочка с отцом будет вбезопасности.

Я кивнула и пошла к двери. Мужчины были на кухне, я слышалазвонкий голос Насти и низкий щербатого:

— Посмотри, что тебе папа принес…

Тагаев увидел меня, когда я проходила мимо кухни, Иринараспахнула входную дверь, и он вышел вслед за мной.

— Решила, что я увожу девчонку, чтобы она не смоглаизменить показания? — насмешливо спросил он, но взгляд его был серьезным.Я пожала плечами.

— Не исключаю такой возможности. Почему не спросишь,что мне сказала Ирина?

— Правду, что же еще? Я ее ни о чем не просил и темболее не запугивал. Я ушел от Филиппова, когда он еще был жив. Был или не былкто в коридоре, не знаю и о звонке ничего не скажу, при мне Филиппов не звонил.

Мы уже вышли из подъезда, я увидела «Хаммер» Тимура и троихмолодых ребят возле него. Может, кому-то они показались обычной шпаной, чтоболтается на наших улицах, но я бы не советовала их недооценивать. По тому, каквнешне небрежно они следили за происходящим вокруг, готовые в любой моментотразить удар, становилось ясно: у ребят хорошая школа и большая практика. Аеще стало ясно, что Тагаев готовится к войне. Знать бы с кем.

— Как Вешняков? — вдруг спросил Тимур.

— Нормально. Могу передать привет.

— Передай. Обычно вы работаете на пару, или сейчас нетот случай и у тебя от него появились секреты?

— С чего ты взял? — удивилась я. Тагаевусмехнулся.

— Мне понятно твое желание упечь меня в тюрьму, ноФилиппова я не убивал. Зачем, скажи на милость?

— Я разберусь, можешь быть уверен, а насчет тюрьмы тыне прав. Не имею привычки все сваливать в одну кучу. Странно, что ты этого незнаешь. Пока. — Я направилась к своей машине, но он меня остановил.Разглядывал свои ботинки, собираясь с силами, и наконец произнес:

— Я очень сожалею…

— Это ты на тот предмет, что трахнул меня на моейкухне? Брось. На мне, как на собаке.

— Съездить бы тебе по физиономии, — покачал он, совздохом, головой.

— Валяй. Только потом не сожалей.

Я выдернула свою руку из его руки и поспешила оказаться вмашине. Уезжая, я успела увидеть Иру с ребенком, которая в сопровождениищербатого выходила из подъезда.

Встреча с Ирой ситуацию не прояснила. Лукьянов мог врать, иТагаев тоже. Несчастная женщина боится за дочь, и правды от нее не дождешься,тем более что Тагаев обещал ей защиту. И все же я была склонна верить ей,говорила она искренне, хотя могу ошибаться.

Допустим, Тагаев считал Никитина конкурентом и избавился отнего, возможно, даже хотел подложить свинью Лукьянову и сдать его ментам. Нозачем убивать Филиппова, раз он вроде бы на его стороне? «Вроде бы… —скривилась я. — Сам черт не разберет, что они затеяли». Как всегда, приотсутствии светлых мыслей, идей и плачевного состояния души, меня потянуло кЛялину. У того светлых мыслей — пруд пруди. И я поехала к своему старшемудругу, по дороге заскочив в магазин, памятуя сетования Лукьянова на пустойхолодильник.

Лялина в кабинете не оказалось. Секретарь либо правда незнала, где он, либо шеф дал ей на мой счет соответствующие указания. Япозвонила ему на мобильный и услышала родной голос.

— Привет, Детка. Вспомнила о сироте.

— Я о тебе ни на минуту не забывала. Ты мой кумир, а януждаюсь в наставнике. Ты очень занят или прячешься от меня?

— От тебя спрячешься, — хохотнул он. —Приезжай в бар, где последний раз пиво пили. Сам хотел тебе звонить, но ты издесь меня опередила.

До бара я добиралась долго, то и дело поглядывая в зеркало.Ничего меня не насторожило, однако поверить в то, что мордастый неприсматривает за мной, я все же не могла, оттого недовольно морщилась. Парнинаверняка сменили машину, теперь гадай, кто у меня на хвосте.

Лялин сидел в баре в гордом одиночестве, тянул пиво избольшой кружки и смотрел в окно. Бармен проявил ко мне интерес и поспешил кстолику, пока я устраивалась напротив Олега. Я тоже получила пиво и широкоулыбнулась своему нежно любимому другу.

— Чем порадуешь? — спросила я с некоторымподхалимством в голосе.

— Радовать мне тебя нечем.

— Что бы ты ни сказал, я все приму с благодарностью.

— Вид у тебя какой-то кислый, — заметил Лялин,приглядываясь ко мне.

— Жизнь кислая, оттого и вид кислый.

— И что там с твоей жизнью?

— Трупы и смертная тоска. Нашли шофера Филиппова.Кто-то с ним потолковал перед смертью. Простое дело оказалось совсем не простым.Мне оно точно не по зубам.

— Были времена и похуже, но ты справлялась, —утешил меня Лялин. — Я тут с одним человечком встретился, поговорили подушам, он интересную мысль подкинул. — Лялин не торопясь допил пиво,словно испытывая мое терпение.

— Не томи, — попросила я.

— Может, я с силами собираюсь, — хмыкнул он, нотут же заговорил серьезно:

— Есть мнение, что на самом деле Дед не очень-тожаловал своего фаворита.

— Никитина? — нахмурилась я.