не проснется. Однажды он итак еле выкарабкался. Он мой лучший друг. – Йо с содроганием вспомнил тот день, когда в подвале Чанга Чарли едва не умер у него на руках. – Сегодня на него напали и избили несколько человек. Когда полиция попыталась допросить его, он, по-видимому, сбежал. Немного позже они поймали его в опиумном притоне… При задержании грабителей пострадал полицейский, поэтому они хотели, чтобы Чарли протрезвел и дал показания.

– Лили прежде рассказывала о нем. Мне кажется, что у него уже давно эта зависимость, – произнесла Эмма голосом, лишенным каких-либо эмоций. – В таком случае, чудо, что он до сих пор жив.

– И правда, – пробормотал Йо. – Какое-то время он держится, но всегда срывается… – Он вспомнил о рисунке Клэр и представил, как с наслаждением разрывает его на мелкие кусочки. – Ну как? Сможешь ему помочь?

Эмма бросила не него внимательный взгляд. Она дрожала от холода, выражение ее лица было мрачным.

– Разве это не он затащил Лили в кусты перед семинарией?

– Он ничего ей не сделал, то была моя вина, – возразил Йо. – Иногда он бывает… немного грубым.

– Немного грубым? – Эмма подняла бровь.

– Это было очень давно. Ты же знаешь, что они с Лили дружили. Обычно Чарли сопровождал ее, когда она выезжала в город собирать информацию для статей.

Когда Эмма не ответила, Йо добавил: – Конечно же, я заплачу.

– Мне не нужны твои проклятые деньги, Йо Болтен. Ты это прекрасно знаешь.

Он выжидающе посмотрел на нее. Наконец, Эмма глубоко вздохнула и покачала головой.

– Он не может остаться здесь.

Йо с горечью кивнул и рывком повернулся.

– Нет, так нет. Забирайте его, я найду кого-нибудь, – сердито скомандовал он мужчинам, но Эмма резким тоном прервала его.

– Я имела в виду, что ему нельзя остаться здесь со мной, в моем доме, – пояснила она. – Подожди здесь. Мне нужно одеться. Я знаю, где мы сможем его разместить.

Эмма исчезла в доме, и с губ Йо сорвался облегченный вздох. Если кто и мог помочь Чарли, то только Эмма.

– Полагаю, англичане все еще отказываются перейти к политике защитных тарифов? – Франц знаком попросил Клару подать овощи и вопросительно посмотрел на Генри.

– Помимо Бельгии и Нидерландов, они единственные, кто все еще сопротивляется. В конце концов, они полностью обезопасили себя за счет колоний, и им нет нужды отказываться от свободной торговли, – ответила Лили вместо мужа. Она прекрасно понимала, что Франц говорит не с ней. Но она не собиралась весь вечер прислушиваться к разговорам мужчин, словно маленький ребенок. Она хотела выказать отцу уважение, но лучше сразу было дать понять, что за прошедшие годы многое изменилось. Ее талия снова была затянута в корсет, но это не значит, что она лишилась голоса.

Вся семья ужинала за большим столом. Ароматные свечи из пчелиного воска мерцали в канделябрах, Агнес достала из буфета приданое Китти – посуду с золотым ободком. Стол ломился от блюд, приготовленных Гертой. Одетые в парадную форму, Лиза и Клара подавали блюда. Генри с аппетитом уплетал жареное мясо с луком, Франц – утку. Ханна, похоже, тоже осталась довольна. Розвита почти ничего не ела, она печально смотрела перед собой и слушала разговор с остекленевшим взглядом, не принимая в нем участия. Зильта выглядела очень взволнованной. Альфред и Лили неподвижно сидели на своих стульях и смотрели куда угодно, только не друг на друга. Лили была напряжена до предела.

«Это спектакль», – подумала она. Ужин до мелочей напоминал то время, когда она еще жила под крышей родителей.

Когда Лили заговорила, Розвита удивленно подняла глаза. Зильта неуверенно улыбнулась, Альфред на секунду застыл. Франц бросил на Лили пронизывающий взгляд. Генри сглотнул комок в горле.

– Как бы то ни было, Гладстону тоже пришлось столкнуться с серьезными внешнеполитическими неудачами, – сказал он.

– Верно, экспедиция в Судан провалилась по всем фронтам, и ведь это мы даже не упомянули Ирландию, – согласилась с ним Лили. – Но если в чем-то стоит взять пример с Англии, то это с избирательных реформ. В Англии даже сельскохозяйственные рабочие могут голосовать, – сказала она, обращаясь к Розвите. Та смотрела не Лили так, словно не понимала языка. – Пять миллионов британцев могут голосовать! Об этом здесь можно только мечтать. Теперь женщинам Империи также необходимо получить избирательное право, и, возможно, когда-нибудь мир станет для них справедливее.

Франц отложил вилку.

– Это не серьезно, – в поисках одобрения он посмотрел на Генри. – Женщины ничего не смыслят в политике. – Он рассмеялся. – Женское избирательное право… Ты выбрала самую абсурдную тему для обсуждения в вечер своего возвращения.

Раздраженная, Лили тоже отложила вилку. Она не хотела никого провоцировать. Но, видимо, за последние несколько лет в этом доме ничего не поменялось. В Англии борцы за права женщин вели себя гораздо более вызывающе; там подобные темы для разговоров были обычным делом. Лили уже отвыкла сдерживаться в подобных вопросах. Она не станет больше переступать через себя и свои убеждения даже ради отца.

– Похоже, ты постоянно ведешь дискуссии о политике с женщинами, – сказала она Францу, но постаралась смягчить злость в голосе, – раз ты так хорошо знаешь, о чем они думают.

Брат покачал головой и положил в рот еще кусочек утки, словно Лили не заслуживала ответа.

– Они не думают, в том-то и дело. С женщинами нельзя вести дискуссии о политике, потому что они понятия не имеют, о чем идет речь. Может быть, ты хочешь дать право голоса тем, кто даже не знает, как устроена партия? – Он весело расхохотался. – Розвита, дорогая.

Какое у нас в Гамбурге избирательное право? Можешь ли ты рассказать нам что-нибудь о партийной системе?

Розвита покраснела от смущения, открыла рот, но не издала ни звука. Франц не удостоил ее и взглядом. Он снова покачал головой и махнул рукой, словно отгоняя назойливую муху.

– Видишь? Сама идея абсурдна. Думается мне, пребывание в Англии дурно на тебя повлияло.

Лили поджала губы. На языке вертелись подходящие для ответа слова, но, взглянув на отца, Лили передумала отвечать. Альфред тоже отложил приборы, уставившись на салфетку рядом с тарелкой. Зильта, пытавшаяся подыскать тему для безобидного разговора, с тревогой посмотрела на мужа.

– Альфред, нам стоит устроить прием, – воскликнула она. Было ясно, как день, что это попытка сменить опасную тему для разговора. – Нам стоит известить всех, что Генри и Лили вернулись. Ах, если бы мы только построили бальный зал несколько лет назад, как и планировали… Уверена, что наш особняк— единственный на всем побережье, у которого нет собственного бального зала.

Лили понуро опустила голову. Постройка бального