Герман Маркович Пелле, психотерапевт, профессор, кандидат медицинских наук и прочая, и прочая, сидел в своем кабинете, за полированным столом и вертел в пальцах чернильную ручку (сейчас мало кто такими пользуется, но психотерапевт обожал старомодные прибамбасы…).

Внезапно тяжелая ручка вырвалась из пальцев, брякнулась на стол и брызнула на костюм Германа Марковича. Новый, очень дорогой, очень стильный – тоже из тех вещичек, в которые влюбляешься раз и навсегда и потом ни при каких обстоятельствах уже не можешь с ними расстаться. Герман Маркович неслышно зашевелил губами – вслух он таких слов никогда не произносил.

Надо было срочно замыть пятно, но Герман Маркович этого сделать не мог. На кушетке у него лежал пациент.

– …Продолжайте, я вас слушаю! – доброжелательно произнес психотерапевт.

– Так вот, – вяло произнес Андрей, уставившись на трещину в потолке. – Так вот, я все думаю – кто я на самом деле? Чего хочу? – Он с треском почесал небритый подбородок. – Я всегда считал себя хорошим человеком. Я считал, что никто ни в чем не может меня упрекнуть. Я кристально чист перед всеми! Но… Оказывается, я лгал сам себе.

Андрей, не глядя, протянул руку и взял очередную салфетку со столика рядом. Промокнул себе глаза.

– Например? – спросил Герман Маркович, горестно рассматривая чернильное пятно на лацкане пиджака.

– Например… Я никогда никого ни о чем не просил напрямую, но… Ох, как трудно все это объяснить! Вот взять Черткова… Это мой компаньон, бывший. Я знал, что на него наедет налоговая. Я мог остановить процесс, я мог спасти Черткова, но я даже пальцем не пошевелил. Я сделал вид, что ничего не знаю, что я даже как будто сожалел о случившемся.

– Зачем вы это сделали? Вернее – не сделали?

– Я даже себе не мог признаться, что хочу единолично владеть компанией – вот почему! – Андрей опять промокнул глаза.

– Андрей Владимирович, не концентрируйтесь на прошлом… – благожелательно произнес психотерапевт. Потом посмотрел на часы. – В конце концов, мы не можем контролировать свои желания.

– Но я и сам не знаю, чего хочу! – рыдающим голосом произнес Андрей. Снова потянулся за салфеткой. – Или еще случай… Много лет назад я бросил одну женщину, которая искренне и преданно меня любила. И я ее любил… – Он промокнул глаза. – Потому что появилась другая женщина у которой был очень влиятельный отец, с деньгами и связями… Я женился на ней. И убедил себя, что люблю свою жену. Хотя любил ту, первую! А вообще меня не в чем упрекнуть, я хорошо относился к своей жене, я заботился о ней, я очень деликатно вел себя по отношению к той, первой женщине, я… Господи, доктор, что мне теперь делать? Кто я на самом деле? Чего мне надо? Чего хочу? Доктор, я вас умоляю – сделайте так, чтобы я снова стал самим собой!!!

– Ну, голубчик, необходимо еще несколько сеансов…

– Я заплачу?! У меня сейчас не очень хорошо идут дела… если честно, то совсем паршиво… Но я заплачу?! Только помогите мне, пожалуйста!

С Эммой, если кого беспокоит, было все в порядке. По приезде в город она первым делом отправилась в поликлинику. Там у нее ничего не нашли.

Можно было успокоиться и отнестись к словам Вики как к предсказанию сумасшедшей, но Эмма была очень упрямой женщиной и почему-то она Вике поверила…

Так вот, Эмма отправилась к другому специалисту, и тот после небольшого исследования заявил – да, есть новообразование, очень маленькое. Сделали гистологию – опухоль была доброкачественной, но из тех, которые имеют свойство перерождаться.

Своевременная операция была максимально щадящей, и оттого внешность Эммы никак не пострадала. Все закончилось максимально благополучно.

Эмма время от времени вспоминала Вику – и ловила себя на мысли, что неплохо бы найти свою бывшую соперницу и поблагодарить ее. Нет, даже не поблагодарить, а сказать что-то такое, особенное… Например: «Ты спасла мне жизнь. Я теперь здоровый человек. Абсолютно здоровый!» Но Эмма почему-то чувствовала, что Вика и так знает, что она, Эмма, ей благодарна.

Поэтому Эмма поступила проще – она мысленно обратилась к Богу и попросила его, что если Вика вдруг сделает что-то неправильно, то пусть Бог не наказывает Вику, а накажет ее, Эмму. Она готова нести наказание за Вику. Любое. Как скажет…

Но то ли Вику не за что было наказывать, то ли Эммина просьба не была услышана… Словом, если заглядывать совсем уж в далекое будущее, то Эмма прожила очень, очень долгую и вполне счастливую жизнь.

У нее была своя фирма, она стала очень богатой женщиной, о ней писали в журналах, несколько раз показывали по телевидению…

С личной жизнью у Эммы тоже было все в порядке. Нет, она не вышла замуж, у нее было немного другое счастье. Ее любили. Ею восхищались. Их было довольно много, ее поклонников. Она часто смеялась. Ее потом вспоминали – с восторгом и тоской. У нее была столь бурная, столь яркая жизнь, что некоторые женщины, нашедшие свое счастье в тихой семейной гавани, даже ей завидовали.

Клавдия Петровна Четыркина привезла своего внука Иннокентия в эту самую деревню, уже ни на что не надеясь.

– Сколько? Дорого, поди, берет? – спросила она у раскрашенной в пух и прах девицы (секретарши, что ли?), сидевшей в приемной.

– Ничего не берет, – равнодушно бросила девица, записывая данные Клавдии Петровны в толстый гроссбух. На халате девицы висел бейджик: «Варвара», написанный от руки.

– Совсем? – поразилась приезжая. Внук Иннокентий, мальчик пяти лет, сидел на деревянном стуле и сосредоточенно ковырял в носу. – Кеша, прекрати немедленно!

Кеша вздрогнул и опустил руку.

– Вот… – горестно воскликнула Клавдия Петровна. – Все слышит, а не говорит. Уж к кому мы его только не таскали… Такое мучение с этими детьми! Вы не представляете…

– Почему же, представляю, – сказала девица. – У самой сын есть. Егор. Помладше вашего, конечно… Егор Егорович. – Девица почему-то душераздирающе вздохнула. – Золотце мое! Сегодня, кстати, крестины. Приходите. Церковь отреставрировали, открыли, батюшку нам прислали… Все чин чином. Приходите.

– Может быть… – рассеянно кивнула Клавдия Петровна, а потом вернулась к интересовавшему ее вопросу: – А почему не берет?

– Нет, если дадут что-нибудь – продукты там, или вещи, или помощь какую, – очень даже берет…

– Вот, а вы говорите!

– Она себе почти не берет. Если чего лишнее – нам отдает. Тем и живы.

– Однако какой фанатизм! – уважительно прошептала Клавдия Петровна. – В святые, что ли, метит?

– Ну вас! – беззлобно огрызнулась девица. – Нормальная она женщина. Сами увидите. Медицинский заканчивает… Диплом у нее будет – все чин чином!