– Траоле наступил на анаконду, она наложила на него уже четыре кольца, – исчерпывающе доложил Абиг Бонгани. Он был исправным служакой.

В трубке послышался короткий смешок.

– Это и к лучшему, – отозвался директор алмазной корпорации. – Видишь, джунгли сами решают твои задачи. Похоже, ты им понравился.

За спиной у Бонгани раздался хруст, хрипы Траоле смолкли. Бонгани передернуло.

– Что ж, – с трудом вымолвил полковник. – Будем надеяться, что удача и дальше будет нам сопутствовать.

– Держи меня в курсе!

В трубке раздались короткие гудки – разговор был окончен.

Бонгани повесил телефон на пояс и двинулся в направлении лагеря. Проходя мимо толстого тика, он услышал хруст и чавканье. Взяв пистолет наизготовку, он сдвинул в сторону ветки куста, закрывавшие обзор. Зрелище того, что проделывал удав с зажатым в смертельных кольцах телом Траоле, выбило из колеи даже видавшего виды Бонгани. Он отпрянул назад, его вырвало, и он побежал, рассекая массивным телом кусты и ветки деревьев.

– Будем считать, что теперь мы квиты, – бросил он через плечо.

Вопреки устойчивым представлениям, Лондон уже не славится туманами. «Знатоки» объясняют это тем, что город давно перестал отапливаться сланцем, дым которого, рассеиваясь во влажной атмосфере, и приводил к знаменитому смогу. Но никто не объяснил эффекта превращения Лондона в финансовую столицу мира. Некоторые, правда, высказывают мнение, что это вызвано выгодным политико-географическим положением: мировая торговля алмазами сосредоточена в Антверпене, штаб-квартира ОПЕК[3] – в Вене, штаб-квартиры НАТО и Евросоюза – в Брюсселе, Европейское отделение ООН, ВТО и центры целого ряда международных организаций – в Женеве… Все рядом, и вместе с тем Лондон вроде как в стороне, отделенный от континента Ла-Маншем, особым менталитетом жителей, специфическими традициями – от левостороннего движения, до отсутствия смесителей в ванных и отличного от европейского напряжения в розетках. Насколько верно и исчерпывающе это мнение, сказать трудно, но успех недавно открытого на южной окраине Большого Лондона, в районе Сатон, ресторана «Райская кухня» объяснить еще труднее.

Его открыли около года назад, и вначале он не пользовался успехом, но потом дорожку в ресторан протоптали политики и кормящиеся от политики профессиональные «решалы», работающие под вывесками агентств, оказывающих разного рода услуги: информационные, аналитические, по связям с общественностью. Считалось, что «Райская кухня» завоевала их расположение мясными блюдами, в которых шеф-повар сербского происхождения Митко умел виртуозно выдерживать до семи степеней прожарки вместо стандартных пяти, а также удобным расположением в глубине малонаселенного района и наличием закрытой парковки, что минимизировало риски попасть на глаза какому-нибудь ушлому папарацци и помогало сохранять инкогнито. О верности этого мнения тоже можно было поспорить, но факт остается фактом – тут бывали не только крупнейшие государственные чиновники, но и первые лица других государств, прибывающие с официальными, или неофициальными визитами. Шутники говорили что «Райская кухня» уже стала большей достопримечательностью британской столицы, чем знаменитый Тауэр или Большой Бен.

И в этот день тоже был заказан обед для VIP-персон, а потому с утра в нем проводились мероприятия по обеспечению безопасности. Пока серьёзные чернокожие ребята, оснащённые хитроумными приборами, обследовали помещения, персонал угрюмо отсиживался в зале за пустыми столиками. Но хотя персоналу «Райской кухни» было не привыкать к общению со спецами из охранных подразделений Скотланд-Ярда или МИ-5[4], с такой дотошной проверкой они ещё не сталкивались. Молчаливые и мрачные парни из далёкой африканской страны сначала осмотрели каждого по отдельности с предельной, шокирующей тщательностью, а затем выгнали всех в зал и, выставив у дверей двух вооружённых здоровяков, запретили покидать помещение. Они искали бомбы, оружие, яды и записывающие устройства. Ничего этого в «Райской кухне», естественно, не было, однако и официанты, и повара, и даже посудомойки чувствовали себя неуютно.

Спустя час офицер БББ разрешил, наконец, всем вернуться к работе. И удручённо покачивая головами, они поспешили к своим местам. Работы предстояло много. Был заказан обед на восьмерых с тремя переменами, не считая закусок.

К трём часам, когда трудовой день в суетливом муравейнике лондонского Сити перевалил через экватор, на парковку ресторана, с разбросом в несколько минут, начали съезжаться машины гостей – «майбахи», «бугатти», «роллс-ройсы», «бентли»…

Афолаби появился последним. В строгом европейском костюме для деловых переговоров, пахнущий дорогим парфюмом, он вошёл в зал, украшенный огромными мониторами, по которым плыли сказочно красивые облака на фоне идеально голубого неба. Оживлённая беседа, состоявшая, главным образом, из анекдотов и сплетен закулисья мировой политики, сама собой утихла – не слишком резко, чтобы вновь пришедшему не показалось, что говорили о нём или о чем-то таком, что от него скрывают.

Шейх Ахмед бин Касим, на правах человека, организовавшего мероприятие, поднялся из-за стола. Он был в белой, тщательно отглаженной тунике, с длинными рукавами, бриллиантовыми запонками в манжетах, нагрудным карманом и воротничком стойкой – эти детали не характерны для традиционной галабеи и являлись знаком того, что он признает влияние европейской моды. Белый платок на голове и черные, блестящие лаком полуботинки довершали наряд.

– Прошу, дорогой друг, присоединиться к нашему скромному застолью, чтобы насладиться прекрасными блюдами и, смею надеяться, приятным разговором, – витиевато произнёс Ахмед бин Касим, сопроводив свои слова широким, несколько нарочитым жестом: арабский шейх в десятом колене любил изображать арабского шейха из голливудских фильмов.

Афолаби улыбнулся присутствовавшим самой приветливой улыбкой, на какую был способен – то есть высоко приподнял уголки губ, обнажил крупные белые зубы – и подошёл к столу. Кроме своего друга шейха Ахмеда, двоих присутствующих он хорошо знал – руководителя Международного валютного фонда Вильяма Вебера и Джеймса Камински из ООН, где тот заведовал правовым отделом Управления добычи полезных ископаемых.

Четырех американцев он видел впервые, но радушно пожал руку каждому. Ни один из них не принадлежал к какой-нибудь из ветвей американской власти и представлялся только именем. Но каждый из них, так или иначе, был причастен к решениям государственной важности, принимаемым конгрессом, Верховным судом и даже Президентом США.

Седовласый и поджарый Роберт специализировался на консолидации и обеспечении договороспособности республиканского большинства. За теневые связи с представителями партии демократов отвечал герой иракской войны Арнольд, классический янки с квадратной челюстью, ныне зарабатывающий предоставлением «консультационных услуг, связанных с политическим этикетом». По крайней мере, такова была официальная версия для прессы и налоговой службы. Низкорослый, невзрачный с виду очкарик Юнус, некогда советник эмира нефтяного королевства и видная фигура на арабском Востоке, а ныне модный политтехнолог международного уровня, известный и в Европе, и в США, куда перебрался на постоянное место жительства. Он получил американский паспорт, сменил имя на Юджин и прославился ловкостью, скользкостью и политической всеядностью. За последние годы успел проявить чудеса беспринципности, в рамках одной выборной кампании дважды сменив нанимателя. Единственный из своих спутников, одетых в строгие костюмы, он был в свитере и джинсах, со шведской небритостью, а его прическа требовала вмешательства парикмахера. Последний из американцев, уверенный крепыш, представившийся коротко и без затей – Мак, – с первых минут взял инициативу в свои руки.