воле богов происходит? – поинтересовалась Лала, буравя его с нежностью очаровательными глазками.

– По воле. Но они и её распределяют случайным образом, не разбирая, кто им попался. Иначе бы везло всегда праведникам, а злодеи были бы невезучи.

– Ну, ты прямо философ, Рун, – развеселилась Лала. – Нашёл о чём думать, когда обнимаешь невесту прекрасную.

– Так в том-то и дело. Я всё думал, за что мне это даровано богами? Такое счастье. Обнимать тебя.

– Это не нуждается в осмыслении, в поиске причин, – по-доброму сказала Лала. – Обнимай меня, пока я рядом. Моменты счастья мимолётны. Пройдут, и будешь вспоминать потом.

– Всё-то ты знаешь, милая, – усмехнулся он.

– Всё-всё, – подтвердила Лала, сияя. – Я умненькая. Между прочим, я тоже избранница небес, каких поискать. Может даже удачливее тебя. Ты хоть понимаешь, мой котик, что такое для феи объятий найти себе кавалера, который любит обниматься ещё больше, чем она?

На последней фразе её разобрал тихий смех, мелодичным колокольчиком наполнив комнату.

– Я не был таким поначалу, – тоже рассмеялся Рун. – Ты приучила. Ну как это не полюбить, когда ты такая хорошая, когда радуешься моим объятьям, прямо довольная-довольная. Посмотришь на это, и сердце поёт. Это невыносимо приятно, делать тебе приятное.

– Ой-ёй-ёй! Спасибо, любимый. Такие сладенькие слова для ушек, – восхитилась Лала.

Они замолчали, глядя друг на друга. Не всегда нужно говорить, чтобы выразить чувства. Личико Лалы вдруг покрылась ярко алым румянцем.

– Солнышко, ты меня пугаешь сегодня, – озадаченно поведал Рун мягким тоном. – Ты чего краснеешь задперёд?

– Ничего, – буркнула она смущённо.

– Это печально, – вздохнул Рун.

– Почему же?

– Ну… выходит, ты мне не доверяешь в чём-то. Мне вот… стыдно с тобой обниматься при ком угодно. Стыжусь других людей, при них подобные нежности выказывать. А тебя нет, наоборот. Знаю, что не обидишь, не станешь насмехаться, не плюнешь в душу. Согреешь лишь её, и всё. А ты почему-то меня стесняешься как будто. Начала с недавних пор.

– Какие же вы, мужчины, всё-таки, – посетовала Лала с жалостливым сожалением. – Недогадливые. Всё понимаете прямо противоположно.

– Противоположно?

– Да. Я не тебе не доверяю, котик. Я себе немножко перестала доверять.

Рун призадумался, пытаясь осмыслить услышанное. На его физиономии отобразилось недоумённое выражение.

– Вот какой ты нехороший, суженый мой, заставляешь меня признаваться в таких вещах, – осуждающе и сконфуженно покачала Лала головой, поняв, что ни к каким выводам он так и не пришёл. – Сегодня… когда мы… когда твоё лицо было слишком близко. Я посмотрела на… твои губы, подумала о жертве. И что-то разволновалась. И до сих пор… волнуюсь. Думаю об этом, не могу перестать.

– Боишься расплаты? – аккуратно предположил Рун.

– Да что ж такое то! – простонала Лала. – Ох, Рун.

– Ну… если не боишься… Значит… хочешь?

– Немножко, – расстроено подтвердила она. – Даже вот думаю. Взял бы ты и насильно меня поцеловал. Но ты не целуй меня, Рун. Если поцелуешь так, я не смогу с тобой остаться.

– Лала, – улыбнулся Рун ласково по-доброму. – Ты зря переживаешь. И волнуешься понапрасну. Даже я понимаю, что целоваться беспричинно тем, кто не помолвлен по правде, это ущерб для чести. Это нельзя. Так что доверяй себе. И мне. Ты хорошая, ты не пойдёшь против чести. И я точно не поцелую насильно. Но жертвы, когда придёт час расплаты, возьму, об ином и не мечтай. Они как раз твой долг чести.

– «Они», – передразнила Лала с мрачной иронией. – Ты сильно-то не надейся, любимый.

– Ну, она, – усмехнулся Рун. – Одна тоже неплохо. А вообще, ты меня очень удивила. Не ожидал, что ты захочешь сама. Всегда: «жертва, жертва». Вот так жертва.

– Я же не железная, зайка. Я живая. Поцелуи, это следующая ступенька.

– Ступенька?

– Да. Нежности. Сначала объятья. Первая ступенька. Потом ласковые имена. Потом ласки. Дальше вот это. Поцелуи, это квинтэссенция нежности, которую двое могут подарить друг дружке.

– Что такое «квинтэссенция»?

– Ну… высшая степень, самое большое, – объяснила Лала. – Чувству нежности хочется отдаться. Полностью. Когда оно уже такое… сильное в романтических отношениях с кем-то. Хочется раствориться в нём до конца. Вот.

– Просто признайся, что влюблена по уши, – рассмеялся Рун.

– Всё может быть, – лукаво улыбнулась Лала.

– Я бы хотел с тобой… вот эту самую… Квинтэссенцию, – серьёзно сказал Рун. – Знаешь, Лала, чего я совершенно не понимаю? Как может быть, что я хочу жертв?

– Почему же это, Рун? – чуточку растерянно и обиженно посмотрела на него Лала.

– Вот послушай, – мягко отозвался он. – Ещё в детстве я отчётливо понял такую вещь: если ты что-то не испытал, не попробовал, ты не можешь этого хотеть. Я в детстве решил никогда не пробовать хмельных напитков. Если не попробую, то не узнаю, что это, и потому не смогу желать их. Мне не придётся постоянно бороться с собой, в поисках ли меры или попытках перебороть пагубную склонность ради близких. Многие мучаются, бросают пить и снова срываются. Губят себя и к нищете приводят свои семьи. А мне мало того, что всё это не будет грозить, я ещё и буду жить в спокойствии, в душевном равновесии, без внутренней борьбы. Это дорогого стоит.

– Это очень мудро, – искренне похвалила его Лала.

– Это я случайно придумал, – признался он. – Но считаю, что удачно. Повезло. Это работает. Я понятия не имею, зачем люди пьют хмельное. Меня не тянет совершенно. Даже наоборот, тянет держаться подальше от вина. Но вот же странно. Я никогда не целовался. Однако я этого очень хочу. Я очень хочу твоих жертв. Вот как так?!

– Ох, Рун, ну и наивненький ты у меня, – тепло разулыбалась Лала. – Что такое поцелуй? Мы же сейчас только об этом говорили. Поцелуй, это нежность, которую двое дарят друг дружке. А нежность ты знаешь что такое.

– И правда! – поражённо молвил он. – Лала, ты очень умная. Для меня это была прям загадка. А ты сразу поняла, в чём дело.

– Ну, милый, девушкам дано такое понимать. У мужчин свои таланты, у женщин свои. Подобное нам дано понимать гораздо более, чем вам.

– Похоже на то. Но всё равно, – Рун уважительно покачал головой. – Всё по полочкам про отношения.

– Так и есть, – подтвердила Лала, лучась улыбкой.

В этот момент в дверь постучали.

– Ужин! – раздался знакомый девичий голосок.

– Иду! – крикнул Рун, поднимаясь с кровати.

– Ох, как кушать хочется, – обрадовалась Лала.

Она села. Рун быстро обулся, торопливым шагом подошёл к двери, распахнул.

– Добрый вечер, Нур, – произнесла Вая, улыбаясь радушно.

– Добрый, – ответил коротким приветствием он, и отступил, пропуская её.

– Что это? – удивлённо встрепенулась Лала. – Почему она с тобой так ласково здоровается, Рун?

На её личике начала проступать подозрительность.