их спинами размывались, погружались в темноту, пока не осталось ничего, кроме крошечного круга света, в котором стояла я.

– Я хочу вернуться в утро своего восемнадцатилетия. Сразу после пробуждения! – торопливо сказала я.

Можно было перенестись и на несколько дней раньше, но я не хотела рисковать: пусть браслет точно будет у Патрика.

Яр кивнул, не размыкая рта. Губы всех джиннов были плотно сжаты, и в воздухе гудело низкое мелодичное: «М-м-м-м…», словно одна-единственная нота. От этого звука моя душа дрожала и рвалась наружу, я ощущала это всем своим существом. Фигуры джиннов превратились в расплывчатые тени с красными угольками на месте глаз.

За гранью круга разрасталась мгла, поднималась над человеческими силуэтами волной с неровными краями. Она угрожающе зависла надо мной, подрагивая, точно живая.

«Не бойся… Не бойся…» – коснулся разума неслышный шепот.

Темнота хлынула, словно вода, захлестывая меня с головой, и увлекла в водоворот. Я вскрикнула, забарахталась, инстинктивно пытаясь выбраться. Темнота залила глаза, нос, потекла в рот. Я захлебнулась и растворилась в ней…

…Чтобы в следующее мгновение очутиться в собственной постели, в спальне, наполненной светом утреннего солнца.

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Я жива, я дышу! Голова кружилась, слабость такая, что затылок от подушки не оторвать. Руки плохо слушались, были как чужие, однако я с усилием приподняла одну, другую. Пошевелила пальцами перед глазами. Мои ладони. Ноготки аккуратно подпилены, а не обкусаны. Розовые мягкие подушечки – ни следа мозолей. Я чувствовала гладкость шелковых простыней, ворсинки пледа, мягкость ткани тонкой хлопковой сорочки.

– Получилось? – прошептала я и испугалась звука собственного голоса: так хрипло он звучал.

Я рывком села на постели и осмотрелась. Сознание плыло, как после тяжелого сна, но все случившееся не приснилось: на среднем пальце левой руки посверкивало тонкое колечко мастера Эрмина, рядом с подушкой лежал кристалл. А вот артефакты исчезли. Яр предупреждал, что так будет, и все же в солнечном сплетении угнездилась тревожная пустота: без браслета на руке я чувствовала себя голой.

Браслет! Я отыскала взглядом место на полке, где лежал подарок Патрика, но подушечка, на которую брат собственноручно водрузил артефакт, пустовала. Я вскрикнула.

«Спокойно, спокойно! – урезонила я колотящееся сердце. – Пат просто не успел мне его подарить. Еще слишком рано. Интересно, который час?»

Я соскочила с кровати и облачилась в легкий халатик. Впереди долгий и трудный день, каждый час на счету! Первым делом нужно отыскать брата и попросить свой подарок. Вот он удивится! Маленькая сестренка прежде не выказывала такого нетерпения.

Мой Патрик…

Ноги вдруг сделалась ватными. Я вынуждена была опуститься на ковер, пережидая слабость. Он правда жив? И родители? Все они – живы? Еще не поздно?

– Еще не поздно? – беззвучно шевельнулись губы, и из глаз потекли прозрачные слезы, вымывая из души черную боль. – Я успела…

Однако нельзя расслабляться, пока не наступит утро следующего дня. Враги сильны и жестоки, переиграть их будет непросто.

В дверь постучали.

– Стрекозка? – услышала я звучный баритон любимого старшего брата. – Ты проснулась? Знаю, что проснулась. Я принес тебе подарок.

*** 65 ***

Я распахнула дверь и бросилась Патрику на шею, прижалась изо всех сил. Не выдержала и разревелась, оставляя мокрые следы на ткани модного сюртука. Мой брат из плоти и крови, живой, настоящий стоял передо мной. Я уже забыла, как пахнет Патрик: цветочным мылом и терпким древесным ароматом туалетной воды – подарка мамы.

– Что случилось, Ви? – моментально спросил он, не ожидая, конечно, что сестра встретит его на пороге комнаты слезами. – Ведь что-то случилось, я чувствую.

– Что-то случилось, – всхлипнула я.

Бесполезно обманывать Патрика, притворившись, что я увидела страшный сон или переживаю из-за сломанного ногтя: брат хорошо меня знает и тут же раскусит ложь.

Пат приподнял мое заплаканное лицо за подбородок и ласково вытер слезы:

– Ты можешь рассказать мне все.

Я так и собиралась поступить, но позже. Сначала нужно сделать кое-что важное.

– Ты куда-то уходишь? – вспомнила я.

– Просто прогуляться, – махнул он рукой. – Ничего серьезного. Подумаю о бренности бытия.

Наверное, я сильно побледнела, потому что брат торопливо добавил в обычной своей шутливой манере:

– И о том, что придется смириться с решением родителей насчет поступления в Университет. Так уж и быть – на юридический факультет, если с магией не задалось.

Узнаю любимого брата. Эх, Патрик, вот ты удивишься, когда узнаешь о моих злоключениях. И, может, капельку позавидуешь – очень на это рассчитываю, – как только поймешь, что я сама колдовала!

– Но, если я тебе нужен для разговора, я останусь и дождусь, когда ты готова будешь поговорить, – закончил он.

– Дождись, пожалуйста, – прошептала я и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала брата в гладковыбритую щеку.

Патрик опустил пятерню на мою макушку и взлохматил и без того взъерошенные после сна волосы.

– Эй!

– Стрекозка, ты меня так огорошила слезами, что я забыл о главном! Думаю, мы скоро решим проблему оторванного кружева на подоле или несвоевременно вскочившего прыщика, хотя… – Брат демонстративно пригляделся к моему лбу. – Он так мал, что я его не замечаю. Но сейчас позволь поздравить тебя с началом взрослой жизни. Впереди все самое интересное!

– Да уж… – пробормотала я. – Ты и представить себе не можешь.

– А-а, я, кажется, понял! – воскликнул Патрик. – Ты боишься! Боишься, что выросла и впереди неизвестность.

Ах, Пат, если бы ты знал, насколько ты близок сейчас к верному ответу! Я действительно боюсь. Боюсь до дрожи в коленях ближайшего будущего. Я все тебе расскажу очень скоро, но всему свое время.

– Где мой подарок?

Пат снова расцвел в улыбке. Он подготовил сюрприз и собирался насладиться моим изумлением.

– Угадай, что я тебе принес?

– Браслет. Браслет для моей коллекции. Отдай, пожалуйста.

У брата глаза полезли на лоб. Прости, Патрик, что испортила тебе игру, но у меня не осталось никаких сил ждать, пусть и лишнюю минуту!

– Ну, Ви… – расстроенно сказал он, однако перестал обижаться, когда вынул из кармана артефакт и я с писком повисла у брата на шее. – Я рад, что тебе понравилось! И все же я хочу тебя предупредить…

Я согласно кивала в ответ на слова Патрика о том, что в браслете заключен коварный и злой джинн, с ним нужно быть осторожной, никогда-никогда-никогда его не призывать.

– Хорошо, хорошо!

– Ты точно меня услышала? – Брат с подозрением пригляделся к моей физиономии с пылающими щеками.

Не знаю, почему они горели: от стыда за вранье или от предвкушения встречи с Яром?

– Я сам положу браслет на полку, – не успокоился Патрик и