Сияние этого всеобщего обожания распространялось и на его коня, которого холили и пестовали все конюхи барона, и на рыжую кошку, которую избаловали так, подсовывая самые лакомые кусочки, что она начала воротить нос даже от молока и рыбьей требухи – обычных кошачьих деликатесов, предпочитая сливки и сырую куриную печень.

Да и было от чего бедняжке Молене потерять голову. Конрад выгодно отличался от большинства известных ей мужчин острым умом, деликатным обращением и тонкостью вкуса, которые самым чудесным образом сочетались в нем с отвагой, мужеством и недюжинной силой. Он был изящен – без напыщенности, остроумен – без пошлости, внимателен и заботлив – без назойливости, одарен сверх всякой меры практически во всем – без заносчивости или хвастовства. Его манеры были образцом для подражания, суждения отличались смелостью и оригинальностью, но без дерзости или цинизма, познания в самых разнообразных областях поражали своей глубиной. Это был настоящий рыцарь без страха и упрека. Добавьте бархатный голос, густые ресницы, прекрасные глаза, ослепительную улыбку, длинные стройные ноги, кошачью грацию движений и поистине дьявольскую смесь нежной юности с несгибаемой волей и железной отвагой – и вы поймете, что было бы весьма странно, если бы шестнадцатилетняя девушка, выросшая в провинциальной глуши, осталась равнодушной к таким чарам.

Беда была лишь в том, что ее собственные чары, похоже, не произвели на юного рыцаря никакого впечатления.

Тяжело вздохнув и сделав над собой усилие, девушка в который раз попыталась обратить свои глаза к странице, но тут послышались тяжелые шаркающие шаги и на дорожке появился барон.

– А, вот ты где! – воскликнул владелец Морана. – А я велел повсюду тебя искать. Приехал Дарнок, дочка. Нужно распаковать все, что он привез. Да и платье к свадьбе, как я знаю, еще не готово. А ведь до турнира осталось шесть дней!

– Ах, отец! Зачем же вы поднялись с постели! Вам следует себя беречь!

– Чепуха! – отмахнулся старик. – Я уже прекрасно себя чувствую. Чудодейственный бальзам, который дал мне Конрад, и припарки Далины быстренько поставили меня на ноги. Спина все еще немного ломит, но это пройдет. Я давно знал, что монахи-воины прекрасно врачуют раны, но не подозревал, что простуду – тоже. Де Вильен – настоящее благословение небес. Даже не знаю, дочка, как мы сможем его отблагодарить за все. Может, подарить ему один из наших замков вместе со всеми угодьями? Например, Фуар. Как думаешь? Уж очень мне не хочется разлучаться с парнем. За эти дни он стал мне дорог, почти как сын. Не приведи Бог, сложит и он голову в Гарстане как Берт… Подыщем ему подходящую невесту среди соседских красоток. Девушку из хорошего рода, с приличным приданным. Что молчишь?

– Да, отец, – только и смогла вымолвить бедная девушка, чье сердце терзали самые противоречивые чувства.

– Эх! – с досадой поморщился барон. – Если бы не этот проклятый турнир, выдал бы тебя за Конрада. О лучшем зяте я б и не мечтал. Но тебе, конечно, больше по душе этот расфуфыренный герцог!

– Нет, отец! Вовсе нет! Де Варра мне совсем не нравиться! – горячо запротестовала Молена.

– И чем же он тебе не угодил? – удивленно поднял седые брови старик. – Настоящая девичья мечта. Мне Далина о нем все уши прожужжала.

– Он… – девушка запнулась, пытаясь найти у безупречного жениха хоть один недостаток, кроме своего полного к нему равнодушия. – Он слишком гордый. Смотрит на нас с презрением. Будто одно его присутствие уже должно меня осчастливить на всю оставшуюся жизнь.

– Гордый? – презрительно фыркнул барон. – Заносчивый избалованный пустозвон! Поди, в жизни своей, крови не нюхал. Уж он бы в горящий крестьянский дом не полез и детишек не стал бы спасать. Зажал бы свой наморщенный нос надушенным платочком, да и проехал бы мимо. Рад слышать, дочка, что ты, хоть и молода, разбираешься в людях. Прадед этого де Варра получил свой титул за то, что заколол кинжалом лучшего друга. Как на меня – не велика честь породниться с таким герцогским семейством. Гораздо большая честь – такой герой, как де Вильен.

– Ах, отец! – печально вздохнула Молена, отводя взгляд.

Злосчастная книга снова была закрыта и отложена на край каменной скамьи.

– Что такое? – лукаво засмеялся старик. – Тебе он тоже по душе, а? То-то я приметил, что ты с него глаз не сводишь! Выходит, не ошиблось отцовское сердце.

Девушка покраснела, глядя на кончики своих туфелек.

– Что толку. Конрад и не смотрит в мою сторону.

– Что за глупости! Как это не смотрит? На такую-то красавицу и умницу, да и не смотрит? Послушай меня, старика, дочка. Не было и нет в мире такого мужчины, который был не растаял от хорошенького личика, да от стройной фигурки. Конрад в монастыре воспитан, чувства свои обуздывать умеет, к тому же скромен. А что он к тебе равнодушен, так в это я ни за что не поверю!

– Но он ни разу… Ни словом, ни взглядом не показал своего расположения. Может, его сердце уже занято? – дрожащим голосом произнесла Молена.

– Это в шестнадцать-то лет? Не смеши меня, девочка! В этом возрасте любовь живет только, пока глаза видят. А прочь с глаз – долой из сердца! – махнул рукой барон. – Эх, если бы не турнир! А так – под венец вас, детки, да и делу конец!

– Что об этом говорить, – грустно возразила Молена. – Турнир отменить невозможно.

– Если бы Конрад принял в нем участие, то непременно одолел бы этого проклятого графа, – хмурясь, ответил старик. – Прежде я сомневался в этом, а после истории с каретой сам убедился, как он силен. И где только такая силища в нем прячется? В Гарстане я знавал одного силача – ударом кулака быка убивал. Так тоже был худой да жилистый, только, конечно, повыше Конрада. Помяни мое слово, девочка, лет через пять мы его не узнаем. И в рост еще пойдет, и в плечах раздастся.

– Может быть, вы и правы, отец, и де Вильен сможет победить де Гресира не силой, так ловкостью, но ведь он не собирается участвовать в турнире, – в отчаянии стиснув руки так, что хрустнули пальцы, заметила девушка.

– А ты бы была с ним поласковее, дочка, – подмигнул барон. – Глядишь, он и переменит свое решение? А то, парень, может быть, по своей скромности думает: за такую красавицу, дочь барона, богатую наследницу, вон графы да герцоги спорят. Где уж тут мне, странствующему рыцарю, у которого и крыши над головой-то нет. По опыту знаю: часто самые отчаянные храбрецы робеют перед хорошенькой девчонкой. Может, твой Конрад и глаз на тебя поднять не смеет. А ты его, дочка, приободри. Намекни легонько, что ты его достоинства ценишь выше, чем знатный титул или богатство. Что тебе милее его благородство и храбрость, чем набитые золотом кошельки, земли и замки. А то, сама посуди, зачем ему в Гарстан ехать? Подвигов он уже и тут довольно насовершал. Весь Тан-Рион только о нем и говорит. Скоро слава и до столицы дойдет. А я мог бы и умереть спокойно, зная, что оставляю тебя в таких надежных руках.

– Что вы говорите, отец?! Живите еще сто лет!

– Если выйдешь за де Вильена, еще пожалуй, поживу, – проворчал старик, довольно улыбаясь. – Уж больно хочется ваших детишек понянчить.