Волк не стал спорить. Он схватил застывшего в стойке Ивана зубами за ворот и грубо потащил прочь.

– Что всё это значит? – спросил Иван волка уже за пределами воронки.

– Мы ошибались.

– В чём?

– Во всём. Всё кончено. Мы его вылечили.

– Не понимаю.

– Тебе и не нужно.

– Почему он тебя не узнал?

Волк остановился и уставился на ученика, как на полнейшего глупца.

– Посмотри на меня! Я, по-твоему, похож на Волослава?

– А голос?

– У меня и близко не такой голос был, – обиделся волк.

Они покинули крепость, в которую прорывались с боем.

– Железяку в ножны сунь, пока не поранил кого.

– Да-да, помню я про клинок. Надо бы его...

– Оставь себе.

Они шли по чисто полю. Светило солнце и лил дождь. Наставник и его ученик шли на встречу радуге. Но пришли почему-то к окну. Дальше были только ощущения. Приятное прикосновение прохладной руки к горячему лбу. Силуэт женщины в длинном платье, стоящей над кроватью. Затем только тьма и разговор:

– Что дальше?

– А ничего, женим тебя. Княжна есть одна. Её Синесвяту сватали, но как ты знаешь, хворь его...

– Как хоть зовут?

– Княжна Ольга.

Тьма.

– Да здравствует князь Домирский! Да здравствует князь Домирский Иван! – эхом послышались сотни голосов.

Тьма.

– Куда ты направишься?

– Мне нужно снова стать прежним. Не жить же мне свой век зверем.

– А кощей?

– Его рассудок ещё не восстановился. Рано к нему идти.

– А кто-то ещё владеет такими знаниями?

– Мир велик. Знаний много. Думаю, кто-нибудь мне-таки поможет.

– Тогда, как князь Домира, я приказываю тебе при следующей нашей встречи выглядеть как прежде. Удачи тебе, друг!

Тьма.

– Все назад!

– Все назад, мне нужен только ваш князь, – протянул зловещий голос какой-то старухи. Создавалось ощущение, будто голос, хоть он и зловещий, совсем не хотел причинять боль.

– За князя!

– За князя!

– За кня... – голос оборвался смертью.

Тьма. Тьма и крик. Крик отца.

Усилием воли Кирилл открыл глаза. Пошевелиться он не мог. В окно его комнаты бил лунный свет, который перекрывала женская тень. Волосы её были длинные и волнистые. На ней было длинное платье. Это была не мать и не сестра. Кто-то чужой. Кирилл хотел подорваться, но его сковал сонный паралич. Она слегка повернула голову. Лицо закрывали волосы.

– Я виновата перед тобой, – сказала женщина. – Эти видения. Это всё, что я могу для тебя сделать, мальчик. Всё, что могу тебе дать. Жаль, что всё это зря. Никому не пережить этот год…

– По...

– Почему? Потому что он уже здесь. Скоро он не сможет себя сдерживать.

– По...

– Почему? Такова его природа. Ему не совладать с собой.

– Ввв…

– Волослав? Нет мальчик. Он силён, но не всемогущ. По крайней мере, на это у Волослава силёнок не хватит. Ни у Волослава, ни у Даала. Мои планы потерпели фиаско.

Женщина повернулась, теперь её лицо скрыла её же тень.

– Кирилл, если я ошиблась. Если вдруг, мир каким-то образом спасётся, не ищи меня. Я тебе не нужна.

Кирилл вскочил с кровати. В комнате он был один. Приснится же такое. Подросток сел за стол и принялся писать. Сна не было ни в одном глазу.

Вдруг, он ощутил импульс, волной прошедший через него. Он не понял, что это было. Как и не поняли все колдуны мира, ощутившие незнакомую им силы. Все, кроме Волослава и его ученика, помнивших силу Даала. Кирилл подскочил и замер. Пытаясь понять, что же это всё-таки было.

Спустя какое-то время пришёл Волослав. Открыла ему мать. Волослав хотел увидеть личные вещи, оставшиеся от отца. С самого начала он не верил, что отец — это его ученик. Князь, которого он оставил на троне восемь сотен лет назад. Однако теперь, когда он обнаружил, что могила князя пуста Волослав был сам не свой. Конечно, поверь Волослав, что внешность Ивана и отца Кирилла не просто совпадение, он бы сразу потребовал его вещи. Теперь Волослав сомневался. Выглядел он раздражённо. Кирилл привык видеть наставника спокойным и уверенным в любой ситуации. Сейчас же тысячелетний воин выглядел издёрганным и уставшим. Кириллу даже подумалось, что Волослава буквально истязает мысль о том, что отец школьника его бывший ученик.

С самого знакомства Платон сравнивал Кирилла с юным Иваном, который был смел, хитёр и умён. Который был любимым и самым способным учеником Волослава. Учеником, которого они с домовым, буквально приняли в семью. Юнцом, что стал Волославу сыном.

Каждый успех Кирилла в обучении Платон сравнивал с Иваном. В начале школьнику это льстило, однако потом Кирилл даже начал подлавливать себя на мысли, что ревнует. Начал осознанно соперничать с давно умершим князем. Тренироваться усердней, больше и лучше.

Желание Кирилла поприсутствовать Волослав почему-то пресёк и велел идти в школу. Потребовал поговорить с друзьями и решить недопонимание с Ольгой. На всякий случай всучил заговорённую фенечку. Заговор должен защитить, если Ольга решит метнуться и впиться в шею.

Придя в школу, Кирилл твёрдо решил, что с Хвостиковым нужно помириться. Он пришёл в раздевалку. Первым уроком была физкультура. В узкой раздевалке с крашенными в синий цвет стенами толпились одноклассники. Шкафчиков не было. Год назад они в конец проржавели и их выбросили. Вместо шкафчиков на стене висела длинная вешалка, где мальчишки вешали рюкзаки и одежду. Вешалка была самодельная. Её заколзозил школьный слесарь. По сути, это была длинная отшлифованная наждачной бумагой доска с вбитыми в неё деревянными чопиками. Две из трёх настенных ламп перегорели. Тусклым светом обеспечивала помещение только одна. Да и та время от времени мигала. Кирилл согнал возмущённо скулящего Суворова со старой деревянной лавочки, сто тысяч раз выкрашенной в тёмно-красный цвет. Он сел переобувать кроссовки рядом с Семёном. Прямо на залитый десятками слоёв краски гвоздь. Хвостиков демонстративно фыркнул и отвернулся.

– Нужно поговорить!

Суворов, стоит отдать ему должное сообразил, что лучше оставить друзей наедине. Под надуманным поводом он выманил всех одноклассников из раздевалки. Кирилл и Семён остались одни. Хвостиков видимо не готов был мириться. Он демонстративно встал, не зашнуровав кроссовки, и двинулся к выходу.

– Стой! – Кирилл подскочил и схватил Семёна за руку.

Семён повернулся, Кирилл ожидал удара кулаком. От удара бы он легко увернулся. Но Хвостиков лишь оттолкнул друга двумя руками.

–