уложил свой небогатый скарб. Выйдя из дому, осмелился все же еще раз спросить:

– А родители, я их больше так и не увижу?

– Ежели сразу поедешь, может тогда и увидишь.

Пару часов спустя мы сидели в теплушках. В эшелоне ехало много таллиннских рабочих с семьями, не хотевших оставаться под пятой германских оккупантов. Поздно ночью поезд прибыл в Нарву, а рано утром – на станцию Комаровка. На одной из железнодорожных веток эшелон стали разгружать.

Радостные возгласы, объятия, поцелуи. Вновь встреча с отцами, мужьями и знакомыми – с теми, кто эвакуировался раньше.

Тетин муж Юри, живой и здоровый, тоже был здесь. Волнения последних дней вылились теперь в слезы радости.

Тетя от меня скрыла, что перед эвакуацией Юри ночью заходил домой, но меня и детей не разбудили.

Мы не успели еще толком наговориться, как раздалась команда снова садиться в вагоны. Эшелон направлялся дальше.

Пасмурным утром мы прибыли в Петроград. Я с благоговением смотрел на город, где рабочие во главе с Лениным одержали победу. С вокзала извозчик подвез нас к большому кирпичному дому, в котором нам предстояло жить.

Эвакуированных из Эстонии рабочих направили на заводы, фабрики и в различные мастерские. Тетин муж Юри стал работать в железнодорожных мастерских Балтийского Вокзала. Спустя некоторое время я устроился в одной из парикмахерских. В свободное время знакомился подробнее с городом. Кое-где можно было еще заметить следы бурных революционных дней. На н которых улицах валялись куски колючей проволоки, мешки с песком… Перед заводами и наиболее важными учреждениями патрулировали красногвардейцы. По вечерам на улицах появлялись вооруженные отряды рабочих, солдат, матросов.

Город жил суровой жизнью. На человека выдавали только осьмушку хлеба. На фабриках и заводах рабочие в иные дни получали еще добавочных полфунта. С мясом дело обстояло куда хуже – его почти совсем не видели. Тяжелым положением пользовались спекулянты. За продукты они заламывали неслыханные цены.

Несмотря на холод и голод в городе царил порядок. Все трудились самоотверженно, с революционным подъемом, закладывая фундамент новой жизни.

В одно воскресное утро мне вспомнилось, что племянник Юрмана Александр служит на флоте. В Таллине Сассь, как его называли, часто бывал у нас. Решил его разыскать. Это оказалось не так-то просто. Только неделю спустя мне удалось увидеться с ним. Семья Юрманов была, конечно, очень обрадована, когда я привел их родственника. А для меня дальнейшие посещения Сасся и его товарищей стали большой политической школой.

Жизнь наша в Петрограде кончилась неожиданно. Из-за тяжелых условий с продовольствием большую часть эвакуировавшихся из Таллина решено было переселить в восточные районы. Мы снова оказались в теплушках.

Страна переживала огромные трудности. Стояли многие заводы и фабрики. Не хватало хлеба. Люди ходили от села к селу, ездили из города в город в поисках продуктов и создавали на железных дорогах заторы. Вокзалы были переполнены людьми с мешками, узлами и чемоданами, ожидавшими отправления поездов. Места в вагонах в прямом смысле слова брали приступом.

Однажды утром, когда мы проснулись, наш эшелон стоял на запасном пути какой-то станции. Решили, что, наверное, опять много времени уйдет на добывание топлива для паровоза. Это нередко случалось в дороге. Но потом кто-то сообщил, что здесь мы и останемся. Жить на первых порах будем в вагонах. Рабочие железнодорожных мастерских Таллина поступят на работу в здешние железнодорожные мастерские станции Вятка II.

Местные рабочие встретили нас дружески и относились к нам как к товарищам по борьбе. Наш вагонный поселок стал как бы частичкой Эстонии.

С продовольствием здесь было гораздо легче. Можно было свободно купить мясо, молоко и хлеб. Крестьянки из ближайших деревень торговали прямо около наших вагонов. Большим спросом пользовались картофель и ватрушки.

Город стоял на левом берегу реки Вятка. Дома были преимущественно деревянные, в один-два этажа. В центре города за высокой каменной стеной находилось что-то вроде кремля; там же красовался Успенский собор. Неподалеку оттуда огромные ворота вели в большой городской парк у реки.

На другом берегу простирался луг, служивший горожанам местом отдыха. По воскресеньям там танцевали, звучали музыка, песни.

Некоторое время я служил в отряде железнодорожной охраны, без сожаления оставив парикмахерскую. В нашу задачу входило поддерживать порядок на станции и в ее окрестностях, а также задерживать мешочников – спекулянтов хлебом. В конце апреля 1918 года я вступил добровольцем в Красную Армию. Меня оставили служить в Вятском губернском военном комиссариате.

С наступлением осени местные органы власти приняли меры по переселению людей из вагонов в город. Была создана и эстонская секция при Вятской организации большевистской партии. Я как сочувствующий присутствовал на собрании, когда выбирали временный комитет в составе пяти членов. Председателем комитета стал Ханс Кийласпэа, помощником председателя Александр Блауфельдт, секретарем Иоханнес Ильмтал и помощником секретаря Александр Оя.

Были избраны представители в комитет Вятской организации РКП(б) и в Вятский губисполком. Помнится, кроме вышеназванных, туда вошли еще товарищи А.Лаур, М.Рейтав, Т.Нейман, В.Лепп, Ю.Лоориц и Г.Юрман.

В последние дни лета положение на Восточном фронте стало критическим. В районе Урала над советской властью нависла грозная опасность. Туда отправились отряды Красной Армии. В составе сформированного в Вятке отряда я тоже выехал в район военных действий. В § 7 постановления губернского ревкома за № 68 от 27 августа 1918 года записано: «Зачислить Анатолия Булканова вестовым губернского ревкома с 24 августа 1918 года вместо выбывшего тов. Карла Ару».

В нашем отряде насчитывалось примерно 150 человек, в том числе много эстонцев. Моими близкими друзьями стали А.Лаур, Ю.Лоориц и Адамсон. Где-то они теперь?

Защищая завоевания Октября…

На Восточном фронте

С отъездом на фронт пришлось расстаться с последними родственниками. Начиналась другая, тревожная и нелегкая жизнь.

Когда поезд, постукивая на стыках рельс, уносил нас вдаль, всех волновал вопрос: куда мы направляемся? Мнения были самые разные. Одни утверждали, что едем подавлять мятеж чехословаков. Другие толковали, что царю Николаю удалось бежать, сколотить большую армию, которая идет теперь против Советской власти, – ее-то, мол, и отправляемся громить. И еще говорили, что едем конфисковывать зерно у кулаков.

Так доехали до Перми. Здесь нас выгрузили и разместили в казармах. Сразу же был введен воинский распорядок и началась учеба.

Мы знакомились с материальной частью винтовки и с приемами обращения с оружием. Нарисованные на стене мишени помогли нам проникнуть в премудрости прицельной стрельбы. Словом, все говорило о том, что нас вскоре отправят на фронт.

Дважды я имел возможность посмотреть город. Пермь расположена по обоим берегам Камы. Здесь отбывали ссылку Герцен, Короленко