— Хотите что-нибудь у меня спросить? Я могу вам рассказать, как все было на самом деле, но тогда вам не о чем будет сплетничать, ведь правда гораздо скучнее того, что вы и такие, как вы, рассказываете друг другу. Нет? Ну тогда, мисс Дженкинс, прошу: освободите комнату, я хочу спать.

Ириона возмущенно посмотрела на меня, а потом резко встала и ушла, громко хлопнув дверью. Фелиция была возмущена так же сильно, как и ее подруга, однако ей, к нашему общему сожалению, идти было некуда, и она возмущенно выключила свет и возмущенно пошла в ванную, а потом все так же возмущенно легла спать.

До четверга моя жизнь текла почти одинаково: сплетницы, учеба, общежитие, подметание дорожек и Дороти, которая помогала мне пережить все это. Чарли так ни разу и не объявился, и моя надежда на хеппи-энд с нашей свадьбой в конце и кучей детишек таяла с каждым днем все стремительнее. Я даже не встречала его за эти дни ни в Академии, ни в общежитии, ни в городке, и было похоже, что он умело избегал встречи. Из-за всех этих событий я чувствовала себя странно: меня бросало из одной крайности в другую, я то искренне хохотала над собой, то злилась на всех вокруг и впадала в депрессию. Так или иначе, но приближался злосчастный четверг, и defensionem cogitationes с миссис Блюмсборг я ждала с ужасом.

Перед занятием я усердно готовилась и заставляла Дороти проверять меня и читать, но все равно не покидало чувство, что на этот раз жертвой Блюмсборг буду я.

Так и случилось. Профессорша сделала свой обычный крюк по аудитории, а потом сразу же вызвала меня на середину зала для коронного «опроса».

— Итак, мисс Донаван, что я задавала на это занятие? — начала, как обычно, издалека, она, и у меня участилось сердцебиение.

— Отработать прием «вложение воспоминаний», — ответила я не очень уверенно, хотя знала наверняка.

— Верно. И что это за прием? — продолжала миссис Блюмсборг, и утолки ее губ слегка поползли вверх, означая тем самым начало хитросплетенного издевательства.

— Этот прием позволяет в случае неожиданного прочтения повести читающего по своим избранным воспоминаниям, чтобы не выдать истинных мыслей, — отрапортовала я заученные наизусть строки, и профессорша остановилась, вперив в меня взгляд.

— И вы отработали его, мисс Донаван? — спросила она, поблескивая стеклами очков.

— Я старалась, — честно ответила я, чувствуя легкое волнение.

— Ну что ж, давайте проверим, — сказала миссис Блюмсборг, и не успела я ничего подумать, как с ужасом почувствовала, что меня прочли на глубину ближайшего месяца, если не больше. — Мисс Донаван, вы абсолютно не готовы. И это с учетом того, что у вас была масса времени на подготовку, пока вы лежали в больничном крыле. Итак, даю вам еще один шанс: почему вы не выучили мой предмет? — спросила миссис Блюмсборг, вперив в меня холодные рыбьи глаза.

Я тут же выстроила защиту, но не смогла продержать ее достаточно долго и ощутила, что профессор вновь прочла меня, а я, собрав все свои силы, смогла лишь защитить воспоминания, связанные со слежкой и нашими расследованиями.

— Извините, этот месяц был трудным для меня, — сказала я, чувствуя, как свело желудок.

— Надо же, трудный месяц? — ехидно растянув тонкие губы в улыбке, осведомилась миссис Блюмсборг. — Может быть, если бы вы меньше думали о том, как помириться с Чарли Блэквелом и как сделать, чтобы он перестал вам сниться, у вас бы осталось больше времени для учебы? — четко выговаривая каждое слово, сказала она, и многие из студентов, а особенно студенток, захихикали.

— Может быть, — ответила я, с вызовом глядя в ее глаза, но чувствовала, что еще мгновение, и я разрыдаюсь прямо на глазах у всей аудитории.

— И у вас еще есть энергия дерзить мне? Может, еще разок выстроите защиту, и тогда я узнаю что-то более личное? Например, о том, как прошло ваше детство. Или лучше бурная молодость? — сверкнула глазами миссис Блюмсборг, и у меня сжались все внутренности, а народ затих в ожидании очередного смешного факта.

Она вновь попыталась прочесть меня, но я держалась изо всех сил. К счастью, профессорша быстро отвернулась и направилась к своему столу.

— Сядьте, на сегодня я с вами закончила и ставлю вам твердую двойку. Вы, Анна-Агния Донаван, совершенно неспособное и ленивое существо, — добавила она, и студенты засмеялись вновь, а я опустилась на свое место с ватными подкашивающимися ногами.

Старая карга каким-то чудесным образом прочла слова моего отца, которые он сказал, когда я провалилась на вступительных экзаменах в университет. Оставалось только гадать, что еще она узнала обо мне и как далеко заглянула. Я просидела до конца занятия как будто в тумане, не отдавая себе отчета в том, что происходит, только старалась не расплакаться перед всеми. Как только занятие закончилось, я выскочила из аудитории и побежала в общежитие, но слезы сами катились по лицу, и я ничего не могла поделать. Дороти окликнула меня, но я, не оборачиваясь, поспешила вперед по коридору и вдруг со всего маха наскочила на кого-то, рассыпав по полу учебники.

— Глаза разуй! — огрызнулся парень, которого я сбила, и отправился дальше по коридору. А я, сдерживая рыдания, принялась собирать книги, но они, словно нарочно, вываливались из рук.

— Помочь? — услышала я голос, который сейчас меньше всего на свете хотела слышать.

— Нет, — ответила, не поднимая головы.

Из аудитории, у которой я сбила парня, вышел Чарли.

— Что случилось? — спросил он, подавая мне книги. Я, ничего не ответив, поспешила вперед по коридору. — Постой, подожди! — крикнул он, но я прибавила шаг.

Свернув в пустой коридор пожарного выхода, я выскочила на улицу и побежала к себе. Забежав в пустую комнату и закрывшись изнутри, рухнула на кровать и зарыдала, дав волю чувствам. Прошло не меньше часа, когда в дверь настойчиво постучали. Быстро утерев слезы, я поспешила открыть Фелиции, чтобы не пришлось еще выслушивать ее недовольство, но на пороге увидела Чарли. Я тут же попыталась захлопнуть дверь, но он ловко подставил ногу и помешал мне.

— Я все равно войду и поговорю с тобой, — сказал он решительно, и я отступила.

— Зачем ты пришел сюда? Что тебе еще надо? — спросила, отвернувшись, чтобы не показать заплаканное лицо.

Чарли вошел и закрыл за собой дверь.

— За эти две недели я столько узнал о тебе, что даже не знаю, с чего начать, — спокойно ответил он, я хмыкнула и огрызнулась:

— Ну если ты о сплетнях, то верь тому, что тебе нравится!

Но Чарли по-прежнему оставался спокойным.

— Сначала мне рассказали о тебе и Лиаме, потом о тебе и Джеймсе Альби с дружками… — продолжил он, но я оборвала его.

— Обо мне и Лиаме? Обо мне и Джеймсе? Да еще и с дружками? Так ты обо мне думаешь? — воскликнула я, уставившись на Чарли и забыв, что с заплаканными опухшими глазами похожа на толстую морскую свинку.

— Мне еще сказали про твой сегодняшний позор на defensionem cogitationes, — добавил Чарли, глядя на меня.