– Ты видела, как Зейл смотрела на меня? – он практически давится словами, закрывая лицо руками и тяжело выдыхая в свои ладони. – Звезды, она смотрела на меня так, будто я – это он! Как будто я сделал это с ними. Вот кем они меня видят, Амора. И я этого заслуживаю. Я заслуживаю боли. Я заслуживаю это чертово проклятье. Посмотри на меня! Я видел, как ты плачешь, и даже не спросил, в чем дело, – Бастиан смотрит на свои руки. – Мне невыносимо видеть, что тебе плохо.

Мне отчаянно хочется открыть вторую флягу и сделать глоток. Я хочу почувствовать, как ром обжигает горло, притупляя мою боль с каждым глотком. Но я сама сказала Бастиану: осталось потерпеть еще совсем немного.

– Я плачу, потому что осознала правду, – каждое мое слово пропитано горьким чувством вины. – Я ничем не лучше Кавена. Я забрала столько же жизней, если не больше.

– Не говори так, – усмешка Бастиана выглядит такой жестокой, что я вздрагиваю. – Кавен забирает жизни просто так. Он запер Зейл и ее людей на крошечном отрезке земли и заставил их искать пути к выживанию. Он заставил их принять магию, которую они не хотели, чтобы самому стать сильнее. Ты забирала жизни, Амора, но совсем не так, как он.

Я опускаю взгляд на свои руки, лежащие у меня на коленях, и сжимаю ладони в кулаки.

– Какая разница? Я убила их. Это был мой выбор.

– Ты думала, что защищаешь Визидию, – Бастиан берет мою руку и медленно кладет к себе на колено. – Ты не виновата, что тебе лгали.

Но я не хочу верить его словам. Как сказала Зейл: я – принцесса Визидии. Разве я могла не знать правды?

– А ты не виноват, что тебя прокляли, – говорю я, но, в отличие от меня, Бастиан не желает принимать доброту.

Он снова проводит рукой по лицу. Запускает пальцы в свои темные волосы, ерзает и вздыхает, пока оттягивать неизбежное становится просто невозможно.

– Я кое-что должен тебе сказать.

Я замираю. Его грудь больше не вздымается, и он смотрит на меня решительным взглядом. Я совершенно не готова к тому, что он собирается сказать.

– Я не был честен с тобой. Мне жаль, что я не рассказал об этом раньше, но я просто не знал, как это сделать, – Бастиан замолкает и облизывает губы, а затем прижимает свободную руку к своему бедру, словно никак не может заставить себя произнести нужные слова. – Ты должна знать, что Кавен – не просто какой-то малознакомый человек, который жил со мной на одном острове. Ты всегда хотела узнать как можно больше, но я просто не мог о нем говорить. Потому что он – мой брат, Амора, – его голос дрожит. – Потому что я знаю, что должен противостоять ему, но мне страшно. Он – моя ответственность. Моя кровь. Я должен был остановить его много лет назад, но вместо этого я убежал.

Напряжение в моей груди становится почти удушающим. Моя рука соскальзывает с его плеча.

– Ты знал правду о множественной магии? Ты знал, что все это ложь?

Он яростно трясет головой.

– Я не знал, клянусь. Кавен старше меня почти на десять лет. Я был еще ребенком, когда он начал учить всех магии души. Он утверждал, что множественная магия не опасна, но я отказался от обучения. Я… думал, что он лжет. Погибло слишком много людей. Теперь я понимаю, что они умирали только в том случае, если пытались овладеть магией Ариды.

Я закрываю лицо ладонями.

– И почему ты молчал? У тебя был шанс выложить всю правду, когда ты рассказал мне о твоей связи со «Смертной Казнью».

Он сжимается всем телом, пытаясь втянуть голову в плечи.

– Я – пират, – он говорит так тихо, словно его слова – опасное проклятье. – Всю свою жизнь я играл эту роль, чтобы выжить. И чем дольше это продолжалось – тем более размытыми становились границы между вымыслом и реальностью. Я перестал понимать, кто же я на самом деле. В моей жизни никогда не было человека, о котором я бы заботился так же, как о тебе, и, наверное… я все еще привыкаю к этому чувству. Если бы я сказал тебе правду – ты могла бы меня возненавидеть. Из-за того что сделал Кавен, – Бастиан обводит рукой мое временное пристанище, словно это может послужить ответом.

– Эти люди боятся даже разговаривать в полный голос, – продолжает он. – Дети не могут кричать и играть в свои игры. Они боятся, что мой брат убьет их. Я не хотел, чтобы ты об этом узнала, потому что…

– Потому что ты нуждался во мне, – заканчиваю я, вырывая свою ладонь из его пальцев. – Ты меня использовал.

Он отводит взгляд, но не отрицает этого.

– Только поначалу. Да, мне нужна была твоя магия, но тогда на корабле я сказал тебе правду. Я хотел, чтобы ты осталась. Меня никогда не заботили другие люди, но в какой-то момент я понял, что жизнь без тебя уже не будет прежней. Я боялся рассказать правду, потому что не хотел потерять тебя. Оглядываясь назад, я понимаю, что это было эгоистично с моей стороны, и я прошу прощения, – он запускает пальцы в свои темные волосы. – Я решил рассказать тебе обо всем сейчас, чтобы у тебя осталось время сделать выбор.

– Какой выбор? – эхом повторяю я, не в силах скрыть обиду, звучащую в моем голосе.

– Если ты захочешь уйти – я пойму, – он сжимает пальцы. – Я могу сразиться с Кавеном в одиночку, как мне и следовало сделать еще много лет назад.

Я ощетиниваюсь в ответ. Что он о себе возомнил? Независимо от того, во что я верила всю свою жизнь, одна истина осталась неизменной: я был рождена для того, чтобы защищать Визидию.

Я вспоминаю взгляд Зейл, когда я поклялась помочь ей. Я помню тепло, разлившееся в моей груди, когда местные жители склонили головы, чтобы выразить свою благодарность.

И теперь я понимаю, что даже если моя магия была ложью – с ее помощью я все еще могу исполнить свое предназначение. Я сделаю все возможное, чтобы защитить и восстановить Визидию.

– Я никогда не откажусь от этой борьбы – говорю я, вкладывая в эти слова всю свою решимость. – Но он твой брат. Ты готов его убить? Если он откажется отступить – у нас не останется выбора.

– Человек, с которым нам предстоит встретиться, больше не мой брат, – в глазах Бастиана застыла печаль. – Он разрушил жизни огромного количества людей. Я смогу встретиться с ним лицом к лицу, но я боюсь смотреть в глаза своим людям.

Эти слова достигают моего сердца, потому что сейчас, когда я смотрю на обмякшего и сломленного Бастиана, едва держащегося на ногах, я понимаю его лучше, чем когда-либо. Я осторожно беру его за подбородок, наклоняя голову так, чтобы наши глаза встретились.

– Поверь, я прекрасно тебя понимаю, и мне тоже страшно. Посмотри, как Визидия зачахла под властью моего отца. Я понимаю, что тебе стыдно за свою семью, но ты – не твой брат, а я – не мой отец. Ты ведь это понимаешь? – когда я произношу эти слова вслух, с моих плеч падает невидимая тяжесть.

Еще не поздно все изменить. Мы не виноваты в ошибках, совершенных нашими родными, но у нас все еще есть возможность изменить Визидию к лучшему.