Из-за утреннего тумана, пришедшего с моря, белые березы покрылись каплями росы. Чем дальше мы заходим – тем больше лес старается поглотить нас. Разросшиеся корни хватают меня за ноги, оставляя синяки и порезы на лодыжках и пытаясь утянуть меня под землю. Почва покрыта сажей, от которой мои сапоги покрываются черным налетом.

Мое оружие здесь не поможет. Его яд слишком силен, чтобы тратить его на непослушные деревья. Легкий ветерок шевелит ветви, и они шелестят так насмешливо, словно подтрунивают надо мной.

– Я пытаюсь тебе помочь, – ворчу я на остров, спотыкаясь о высохшую ежевику и сломанные ветки. Деревья здесь такие же белые, как в лагере Зейл, только гораздо тоньше и слабее.

Ватея осторожно движется позади, повторяя мои движения, чтобы не упасть, в то время как Феррик морщится и брюзжит, отбрасывая острые ветки.

– Феррик, Амора, подождите…

Я поворачиваюсь вслед за голосом Ватеи и поскальзываюсь на саже, в последний момент ухватившись за березовый пень.

Прямо передо мной из-за дерева высовывается маленький черный лис. Это первый признак жизни, который я вижу на этой стороне острова с тех пор, как мы вошли в лес. Я наблюдаю за тем, как существо медленно выходит из-за тонкого дерева, и его любопытные золотистые глаза не отрываются от моих. Тени веером расходятся вокруг его лап и обволакивают маленькое животное. Заметив это, я делаю шаг назад, и у меня перехватывает дыхание.

– Бастиан? – спрашиваю я, осмеливаясь отвести взгляд и посмотреть через плечо. – Ватея?

Но там никого нет.

Я отшатываюсь назад, когда пространство вокруг меня растягивается все дальше в темноту, увлекая меня за собой. Деревья оказываются по меньшей мере в миле от того места, где я теперь нахожусь. Среди них появляются и исчезают фигуры, выкрикивающие мое имя.

Но их голоса – это искаженное эхо, от которого волосы на моем затылке встают дыбом, а дыхание становится быстрым и отрывистым.

– Аморааа… – это одновременно и шепот и крик. – Аморааа?

Я поворачиваюсь так, чтобы оказаться на коленях, и пытаюсь заставить свое трясущееся тело подняться на ноги. Но в тот момент, когда я снова встаю, мне хочется, чтобы корни белых деревьев все-таки утащили меня под землю.

Огромный лис нависает надо мной, стоя на задних лапах. У него заостренная узкая морда, а черные уши торчат из-под капюшона сапфировой накидки. Его золотистые глаза блуждают по моему телу, и когда они снова останавливаются на моем лице, животное обнажает ряд заостренных клыков.

– Ты заблудилась? – спрашивает лис, и его зловонное дыхание обжигает мне щеки. – Почему бы мне не помочь тебе найти дорогу?

Он подпрыгивает в воздух, и, хотя каждая часть моего сознания кричит, что я должна двигаться, я лишь наблюдаю, как лис извивается всем своим телом. Его рот растягивается все шире. Шире. Шире.

И он поглощает меня целиком.

Темнота превращается в ослепительный белый свет, и я вскакиваю на ноги, отчаянно хватая ртом воздух.

Меня больше не окружают деревья: здесь нет ничего, кроме прекрасного алого песка Ариды и фигуры, ожидающей меня на берегу.

Хотя он стоит спиной, я узнаю отца по его короне: черепу легендарного угря Валу́ны с рядами острых зубов, тянущихся над его лбом и вокруг челюсти, в то время как позвоночник, инкрустированный драгоценными камнями, скользит вниз по его спине.

– Отец? – я пытаюсь заговорить, но слова обжигают мне горло и песок заполняет мои легкие. Он сыпется у меня из носа. Из глаз. Я падаю на колени, беззвучно умоляя отца повернуться ко мне.

Посмотри на меня. Пожалуйста. Ты должен мне помочь.

Мир плывет перед глазами. Я хватаюсь за свой язык, думая, что смогу самостоятельно избавиться от песка. Но я не могу контролировать свою руку. Она мелькает в поле моего зрения сначала рядом со мной, а затем у моего горла. Снова на языке.

Я пытаюсь закричать, и, хотя из моего рта не вырывается ни звука, отец медленно поворачивается ко мне.

Только у моего отца нет ни золотых глаз, ни ряда острых, окровавленных зубов.

Лис надел его корону. Его плащ. Он улыбается мне, сверкая глазами, и продолжает идти вперед, увеличиваясь вдвое с каждым шагом.

Он замирает только тогда, когда что-то ударяет меня по лицу. Лис резко поворачивает острую морду в сторону и рычит.

Я не вижу ничего, что могло бы меня ударить, и все же меня отбрасывает назад. Лис хнычет и съеживается до половины своего прежнего размера.

Амора!

Песок больше не жжет мне глаза. Он освобождает мое горло, и я снова могу дышать.

Лис смотрит на меня своими огромными глазами.

– Я не смогу тебе помочь, если ты мне не позволишь, – шепчет он, пытаясь подползти ближе. Но я наконец-то снова чувствую свои ноги и пытаюсь отползти назад, утопая в красном песке.

Сосредоточься, Амора! Тебе нужно сосредоточиться!

Крепко зажмуриваюсь и вижу очертания Бастиана и Феррика, стоящих надо мной.

Когда я снова открываю глаза, передо мной стоит лис, и я чувствую на своем лице жар, идущий из его разинутой пасти.

Сосредоточься!

Я упираюсь кулаками в песок, делаю глубокий вдох и закрываю глаза, когда лис снова бросается на меня.

Мир вращается и снова обретает четкость, когда вокруг меня вырастают тысячи берез. Я отчаянно хватаю ртом воздух, чувствуя, как сотрясается мое тело. Деревья тянутся невероятно высоко, закрывая небо своими тонкими, но густыми ветвями. Это все, что я вижу перед глазами, пока чьи-то руки осторожно гладят мой лоб.

– Она в порядке? – я узнаю отчаянный голос Феррика.

Он где-то рядом со мной.

– С ней все будет хорошо, – голос Бастиана звучит совсем близко. – Звезды, принцесса. На тебя будто наложили проклятье.

Я сглатываю, и мое сердцебиение замедляется благодаря нежным пальцам, которые успокаивающе расчесывают мои волосы. Когда мне удается сосредоточиться и откинуть голову назад, Ватея хмуро смотрит на меня сверху вниз.

– Прости, – говорит она. – Здесь полно ловушек. Я вовремя остановила Феррика, но не успела добраться до тебя, – она помогает мне подняться на ноги, пока Бастиан и Феррик стоят передо мной, протянув руки, готовые помочь.

– Ненавижу этот лес, – рычу я, и, кажется, мой боевой настрой успокаивает моих спутников. Со лба Феррика исчезают беспокойные морщинки, и, хотя по лицу Бастиана течет пот, он стоит немного увереннее, чем еще мгновение назад.

– Ты тоже попал в ловушку? – спрашиваю я, когда он вытирает пот со лба. – Ты выглядишь так, словно вот-вот упадешь.

– Нет, я просто устал. – Бастиану не нужно объяснять, что его плохое самочувствие связано с тем, как далеко мы ушли от «Смертной Казни». Он оттягивает край рубашки, обмахивая себя рукой. И даже сейчас, когда опасность дышит нам в затылок, по моему телу разливается жар, и я изо всех сил стараюсь отвести взгляд, вспоминая ощущение его кожи под моими пальцами. – Что ты видела?