Тут за спиной послышался голос:

– Эмма! Эмма! Подожди!

Я замедлила шаги и оглянулась.

Оказывается, это Джетти бежала за мной, путаясь в своей нелепой длинной юбке с бахромой. Наконец она остановилась рядом и с трудом перевела дыхание.

– О, Эмма, как же вовремя я заглянула к вам и увидела, что происходит! Тот парень ведь вернулся в книжный мир, верно?

Ох, что ж такое-то… Мне не слишком хотелось обсуждать это с ней. Она ведь всё равно ничем не поможет.

– Да. – Я отступила на шаг, собираясь продолжить свой путь. – Поэтому я сейчас очень спешу. Пока!

Но Джетти оказалась быстрее и схватила меня за плечо.

– Эмма, постой! Что происходит? Я… я должна признаться, что до сих пор кое-что от тебя скрывала. Дело в том, что… – Она вдруг опустила глаза, затем снова посмотрела на меня. – Ты ведь замечала, что Корнелиус не слишком хорошо ко мне относится?

Какой-то глупый вопрос. Это и слепому уже стало бы ясно.

– И что дальше? – нетерпеливо спросила я. Хотя мне и было любопытно, почему папа так не любит Джетти, но сейчас были проблемы посерьёзнее, поэтому история их отношений меня не слишком интересовала.

Джетти прикусила нижнюю губу.

– Это связано с Сесилией. Она была моей лучшей подругой, и Корнелиус считал, что я задурила ей голову. У неё и так было богатое воображение, а тут ещё…

– О чём ты? – Я решительно ничего не понимала.

– Пойдём в мой магазин. Я знаю, что нам с этим делать.

– Правда? – Я недоверчиво посмотрела на неё. – Делать с чем?

– С твоими текстовыми прыжками. Я знаю, как их остановить. А вот Ханна Рудерер тебе никак не поможет. Ты только время потеряешь. Просто доверься мне!

– С чего мне тебе верить? – скептически фыркнула я.

Джетти схватила меня за руку.

– Потому что я такое уже видела. С Сесилией было то же самое. Ты ведь знаешь её любимую книгу? О славном Корбиниане Крётенштаубе? Ах, Эмма… Дело в том, что много лет назад твоя дорогая мама читала эту книгу вслух при полной луне, и таким образом Крётенштауб оказался в нашем мире. Так что я как никто другой знаю, что происходит и как это остановить.

Я так и ахнула. Крётенштауб? Она говорила о той самой СТАРОЙ КНИГЕ?

У меня крутило живот, когда Джетти открывала дверь своего магазина.

Тихо звякнул колокольчик, висящий над дверью.

Джетти с улыбкой повернулась ко мне и, распахнув дверь, предложила войти.

Я чуть помедлила и огляделась, прежде чем переступить порог. К запаху кожи, затхлой ткани и моли примешивались нотки благовоний. Духота стояла невозможная. Я едва смогла вдохнуть.

Всю дорогу до магазина мы с Джетти шли молча. Она уверяла, что дело очень серьёзное, поэтому рассказать всё она сможет только в безопасном месте.

Моё напряжение росло.

– Так, ладно, – проговорила я и потёрла руки. – Мы пришли. Что ты хотела сказать?

Джетти покачала головой и закрыла за собой дверь.

– Для начала нужно прояснить пару моментов, дорогая Эмма! Пока не слишком понятно, как далеко уже всё успело зайти. Сколько раз тебя уже забрасывало в книгу?

– Четыре раза, – медленно ответила я. – Текстовый прыжок в магазине пока был последним. Они сейчас как будто становятся реже. А то утром я опомниться не успевала. Может, они сами собой постепенно прекратятся?

Я просто не узнавала себя. Это в каком же я сейчас отчаянии, что делюсь такими подробностями с Джетти Фокус-Покус?

– Да, прыжки могут прекратиться, – ответила Джетти. – Только не здесь, а там, в книжном мире. Ты можешь навсегда остаться в книге, если мы не примем меры. Скажи-ка, дорогая, а как долго ты там была в последний раз?

– Я… не знаю. Я на часы не смотрела.

Почему она об этом спрашивает? Разве это так важно?

– Ох, что-то будет… – снова покачала головой Джетти. Она казалось очень встревоженной. – Это нехорошо! Если задержишься там на тридцать минут, назад уже не вернёшься. Надо спешить!

Я прикусила губу. Похоже, Джетти действительно разбирается в текстовых прыжках.

– С мамой было то же самое? – спросила я. – Её тоже бросало из реальности в книгу и обратно, когда этот Крётенштауб вернулся в свою историю? Но вы же как-то смогли это остановить?

– Не слишком ли много вопросов, мышонок? – засмеялась Джетти, но всё же ответила: – Да, с Сесилией, к сожалению, было точно так же. Но она успела мне всё рассказать. Поэтому я знаю, как тебя можно спасти. – Тут она вдруг повернула ключ в замке и посмотрела на меня с извиняющейся улыбкой. – Это на всякий случай. Так будет надёжнее. Мало ли кто нас может подслушивать. А эти вещи не для всех. Ступай за мной. – Она повела меня дальше по магазину к обувному отделу. Здесь кожей пахло намного сильнее.

– Присаживайся, пожалуйста. – Джетти кивнула на табурет, предназначенный для примерки.

– А я и не знала, что вы с мамой дружили, – сказала я. – Папа об этом не говорил.

– Ничего удивительного, – усмехнулась Джетти. – Типичный Корнелиус Грюнвальд. – Она вдруг как-то странно улыбнулась и свистнула: – Ко мне, Жабик!

Только сейчас я заметила маленькую коричневую таксу, которая спала в корзинке под кассовым столом. По первому же зову собачка вскочила и подбежала к Джетти.

– Вот, знакомься, это Жабик, – сказала Джетти, наклоняясь к таксе. – Питомец моего дедушки, но сегодня за ним присматриваю я.

Улыбаясь, она потрепала пса за поникшие уши и села рядом со мной на свободный табурет. Жабик прыгнул ей на колени и свернулся калачиком, как кошка.

– Расскажи, как это было с Крётенштаубом и мамой, – попросила я. – Неужели папа ничего не замечал?

– Ну конечно, замечал. Только всё равно не знал, что происходит и кто это. К тому же подумай сама: столько людей приходит в его магазин, а рабочий день довольно долгий… Он, пожалуй, не узнал бы сейчас Корбиниана Крётенштауба, даже если бы он вдруг оказался перед ним, – задумчиво протянула Джетти. – Кроме того, Сесилия рассказала всё твоему отцу, когда было уже поздно. Когда ей уже было плохо. Ты же помнишь, она тяжело болела. И Корнелиус ей тогда не поверил. – Джетти вздохнула. – А потом Сесилия умерла. И Корбиниан остался в реальном мире. Ведь его автора в тот момент уже не было в живых. Некому было написать сцену, которая вернула бы его в повествование, понимаешь?