моей посылало неприятную дрожь по другим частям моего тела.

Его глаза не отрывались от моих.

— Мне нравится небольшая драка, — сказал он. — Кроме того, она испортила меня для всех остальных. Хотя это моя собственная гребаная вина. Я знал это с самого начала.

Его капюшон откинулся, темно-рыжие волосы веером рассыпались за ним по покрывалу. Его рубашка, частично расстегнутая, открывала треугольник его рельефной груди и намек на темные волосы. Мышцы его горла двигались, когда он сглатывал, совершенно синхронно с легкой дрожью моего дыхания, словно он чувствовал мое желание и реагировал на него. Он был одинок. Я была одинока. Мы оба оплакивали мир, который, как нам казалось, мы знали.

По крайней мере, на этот раз я была готова признаться себе, что испытываю искушение. Может быть, именно поэтому я была готова поднести кончики пальцев близко к пламени.

— Значит жестокое удовольствие, — сказала я.

— Хорошо только тогда, когда больно, — ответил он.

Я сделала шаг ближе к кровати, так что мои ноги оказались прижаты к матрасу — колено Райна было между ними, почти касаясь вершины моих бедер.

Я чертовски устала. Так устала притворяться.

Даже тогда я притворялась. Притворялась, что не чувствую того, что чувствует он. Голод.

Он медленно сел, и от этого движения его колено выдвинулось вперед. Я могла бы отстраниться, но не сделала этого. Вместо этого я прижалась к нему, частично забравшись к нему на колени — давление его ноги, шероховатость его одежды и моей послали маленькую искру удовольствия по моему позвоночнику.

Я подняла наши переплетенные руки, наклонилась так, чтобы его большой палец был обращен ко мне, и, не успев сообразить, что делаю, опустила на него свой рот.

Его кожа была соленой и чистой. Даже его руки хранили его запах — запах пустыни и тепла. Я провела языком по шершавой подушечке его большого пальца, вызвав у Райна медленный выдох. Я не отрываясь смотрела на него, и он не отводил взгляда, принимая вызов. Он даже не дышал.

Я не был уверена, почему я сделала то, что я сделала дальше. Мое тело просто действовало без меня.

Я укусила.

Он издал удивленное шипение, но в его глазах не было ни боли, ни гнева.

Я позволила большему весу опуститься на его колено, мои бедра сдвинулись.

Горячая, соленая, с железным оттенком жидкость потекла по моему языку.

Кровь Райна была… была… была…

Матерь, это было восхитительно. Даже те несколько капель, что скатились на мой язык, были пьянящими, сладкими, солеными и насыщенными, соблазнительными, как вино и сахар.

Это ошеломило меня, и от нахлынувших чувств у меня закружилась голова. Прежде чем я смогла остановить себя, мой язык снова прижался к его коже, щеки впали.

Другая рука Райна переместилась на мое плечо, затем на горло, затем на лицо, большой палец другой руки теперь поглаживал мою щеку. Мои глаза закрылись, как будто все мое тело хотело полностью сосредоточиться на наслаждении. И все же я знала, что он наблюдает за мной.

Он издал низкий, грубый смешок. Я почувствовала дрожь во всем теле — в сердцевине, позвоночнике. Этот звук вернул меня в этот мир, вырвав из дымки его крови.

Я отпустила его и отпрянула назад. Возможно, я была наполовину вампиром, но мои зубы не были особенно острыми — рана, которую я открыла, была гораздо менее изящной, чем два нежных маленьких шрама, которые он оставил на моем горле, — уродливая зазубренная линия жемчужно-красно-черного цвета.

Мое смущение тоже поднялось на поверхность, застывая, как его кровь.

Что, черт возьми, я только что сделала?

Если Райн и был удивлен или обижен, он этого не показал.

— Ты немного…

Его большой палец прошелся по моей нижней губе, надавив на ее пухлый изгиб. Его улыбка померкла и превратилась в задумчивость, когда он задержался там.

— Ты полна сюрпризов, принцесса, — прошептал он.

Матерь, я больше никогда, никогда не буду пить алкоголь.

Я резко отпустила его руку, и он быстро перебросил ее мне на спину, чтобы я не упала назад, так как я все еще шатко балансировала на его колене, мой вес теперь полностью поддерживался на нем.

— Полегче. Не увлекайся слишком сильно.

— Я не знаю, почему я… я не имела в виду…

Его бровь дернулась от увлечения.

— Это нормально быть любопытной.

— Я не знаю, почему я только что это сделала.

Мое лицо было теплым, что было еще более неловко.

Он пожал плечами.

— Иногда бесполезно сомневаться в наших первобытных инстинктах. Ты наполовину вампир, Орайя. Ты все еще изучаешь, как это на тебя влияет.

Я знала это уже несколько месяцев, и все равно не стало менее обидно, когда я услышала это вслух. Не помогло и то, что Райн выглядел таким… забавным от всего этого.

— Так тебе было… хорошо, я так понимаю? — сказал он.

Я не могла заставить себя сказать вслух, что «хорошо» — недостаточно подходящее слово.

Я уже пробовала кровь Райна — когда мы трахались, и еще раз — во время свадьбы. Даже тогда я была удивлена ее привлекательностью. А потом кровь на вечеринке у Эвелины…

— Я… — Я прочистила горло. — Я попробовала кровь случайно. На балу у Эвелины. И это была…

Вероятно, это была человеческая кровь. Взятая у того, у кого не было выбора. Взятая у того, кто заплатил за это своей жизнью.

Должно быть, мое лицо стало серьезным, потому что лицо Райна тоже стало серьезным.

— Тебе понравилось.

— Я не думала…

— Полувампиры встречаются редко. Все они имеют разные характеристики. Логично, что кровь для тебя будет вкусной. — Его большой палец снова погладил мою щеку легким движением, как будто он делал это не задумываясь. — Это не обязательно должно что-то значить. Это просто реакция твоего тела. Это не значит, что ты поддерживаешь это, или что ты должна его пить.

— У тебя вкус… другой.

На его губах мелькнула мучительная усмешка.

— Мм. Возможно так и есть.

Я даже не знала, какой вопрос задать, или смогу ли я найти правильные слова — хотела ли я вообще услышать это подтверждение вслух.

У тебя был вкус… другой, говорил мне Райн. Я просто подумал, что это из-за того, что я чувствую к тебе.

Словно видя, что я собираю эти кусочки воедино, он пробормотал:

— Это не обязательно должно что-то значить. Просто твое тело так реагирует.

Черт возьми, я поняла, что мое тело должно было отреагировать на Райна, как ни на кого другого. Просто нужно было сделать ситуацию еще более сложной, чем она уже