порог гостиной. Ей бы стоило обрадоваться внезапному появлению Алексея Константиновича, которого Лиза не ожидала увидеть столь скоро. Или же испугаться в ответ на отцовские крики. Но с первых же секунд она осознала: всё в развернувшейся пред ней сцене кажется ей неправильным.

Будто бы это Эскис пребывал в ярости, а папенька лишь защищался.

Свет лился в просторную гостиную сквозь раскрытые окна. Он без препятствий проникал через тончайший тюль с растительным узором. Здесь всегда было много воздуха и солнца. Блестящая лакированная мебель, купленная ещё её дедом в Италии, имела приятный горчично-ореховый оттенок. Обивка на мебели была выполнена из бежевого шёлка, который своими причудливыми узорами напоминал дорогую парчу. Даже стенные панели, обтянутые перламутровым штофом, подчёркивали эту атмосферу чистоты и свежести. Довершали картину прямоугольные зеркала в золочёных рамах, которые висели вместо картин. Гостиная всегда оставалась для Лизы местом праздника и встречи самых желанных гостей. Однако отец сегодняшнему визитёру не обрадовался нисколько.

Облачённый в свой домашний наряд с полосатым блейзером, Фёдор Бельский показался дочери застигнутым врасплох. Ни следа холодной сдержанности. Лицо покраснело от негодования, а рот чуть скривился набок. Тёмные глаза сердито глядели из-под нахмуренных бровей. Но взгляд тотчас изменился, когда он увидел возникшую из ниоткуда Лизу. К негодованию прибавился испуг.

– Выйди! – коротко рявкнул он.

Но Лиза не сдвинулась с места.

В тот момент, когда Бельская явилась в гостиную, Алексей Эскис стоял к двери вполоборота. Костюм на нём был иссиня-чёрным, совершенно не летним. В светлой комнате он производил впечатление противоестественного тёмного пятна. Будто снова решил надеть траур.

Алексей медленно повернулся к ней. Его по обыкновению приветливое, обаятельное лицо выглядело холодной нечитаемой маской. Лиза посмотрела в его глаза и не увидела ни капли радости от встречи с ней. Лишь секундное замешательство из-за того, что она прервала их разговор.

– Алексей Константинович, какая неожиданность. – Девушка в нерешительности сделала ещё пару шагов к нему навстречу. Она едва смогла заставить себя растерянно улыбнуться. – Папенька, это Алексей Эскис…

– Я уже знаю, кто это, – процедил отец и настойчивее повторил: – Выйди, Елизавета. Оставь нас.

– Думаю, что Елизавете Фёдоровне лучше остаться. – Алексей скользнул по ней задумчивым взглядом, от которого у Лизы тотчас похолодели ладони. – Ей давно пора узнать правду.

С этими словами он пошёл к двери, чтобы прикрыть её.

Когда Эскис оказался подле неё, Лиза невольно отшатнулась. Тут она и увидела то, что он держал в руке.

Это была старенькая книжица в потёртой атласной обложке сливового цвета, чуть грязноватая и обтрепавшаяся на уголках. Бельская тотчас её узнала.

– Ей ни к чему становиться свидетельницей вашего вздора! – отец всплеснул руками.

Он прошёлся по комнате, но отчего-то впервые показался Лизе бессильным перед другим человеком. Его протест выглядел яростным, но каким-то вялым.

Алексей тем временем закрыл дверь и повернулся к Бельским.

– Я настаиваю, Фёдор Павлович, – холодно произнёс он. Только теперь Лиза обратила внимание на то, насколько он бледен.

– Вы же понимаете, что ничего уже этим не добьётесь? – в сердцах вскричал отец. – Вы только погубите её!

Его глаза налились кровью. Да и вообще выглядел он так, словно в любую секунду готов разбить что-нибудь о голову неугодного гостя.

Но Алексей Эскис оставался невозмутим.

– Напоминаю то, что уже сказал вам, – терпеливо произнёс он. – В полицейском управлении знают о моём визите к вам. Если этот разговор не состоится или к вечеру от меня не будет вестей, здесь будут городовые, и тогда история примет совершенно иной исход. Пока же всё в наших руках.

Молодой врач выдержал испепеляющий взгляд Бельского. Повернулся к Лизе. И таким же ровным тоном сказал:

– Присядьте, Елизавета Фёдоровна. Боюсь, что эта беседа затянется. Я просил послать за вами, но ваш отец напрочь отказывался это сделать, – он указал обомлевшей Лизе на диван. – Прошу вас. Нам всем лучше присесть.

Он был прав. От волнения голова уже закружилась. Между её отцом и Алексеем происходил некий чудовищный моральный поединок без слов, смысла которого она не понимала. Но осознала одно: его исход бескровным не окажется.

Бельская послушно прошла на негнущихся ногах к большому дивану с высокой мягкой спинкой и деревянными подлокотниками и медленно села ровно посередине.

Алексей занял кресло возле дивана, стоящее чуть наискосок от неё.

Отец сел последним в другое кресло, в самом дальнем углу комнаты. Словно бы желал держать дистанцию от них обоих.

Лиза перевела растерянный взгляд с Эскиса на своего папеньку и обратно.

– Я ничего не понимаю, – пролепетала она непослушными губами.

Возможно, Алексей и готовился к этой встрече заранее. Даже репетировал в уме речь. Но теперь, когда она сидела перед ним в полнейшем смятении, стискивая побелевшими пальцами подол фартука на коленях, решимости в нём поубавилось. Равно как и первоначальной холодности.

– Скажите, вам знаком этот предмет? – Эскис продемонстрировал ей книжицу, которую по-прежнему держал в руке.

– Да, – Лиза медленно кивнула. – Это мой дневник. Тот самый, который у меня украли. Я говорила вам, помните? – Она снова попыталась улыбнуться, но в ответ Алексей лишь чуть сдвинул брови. – Откуда он у вас?

Отец порывисто склонил лицо вниз и спрятал его в ладонях, словно бы не желая слушать незваного гостя вовсе.

Эскис же шумно вдохнул носом воздух, будто собирался с духом, а потом негромко и медленно произнёс, глядя девушке прямо в глаза:

– Это вы убили Татьяну, Ольгу и Наталью.

– Что? – Лиза часто заморгала, не веря услышанному. – Если это шутка, Алексей Константинович, то очень скверная. Мне казалось, вопрос взаимных подозрений мы закрыли уже давно.

– Боюсь, что они не первые ваши жертвы.

Девушка поборола острое желание в возмущении вскочить. Спокойный взгляд Алексея будто гипнотизировал её.

– Вы сошли с ума от горя, вероятно. Я бы никогда никого и пальцем не тронула, – с горечью прошептала она.

– Вы заблуждаетесь. И у меня есть неоспоримое доказательство, – он коротко глянул на дневник. – Здесь всё.

– Но…

– Хватит! – прогрохотал отец, вскакивая с места. Оставьте её в покое, иначе я вышвырну вас отсюда силой!

– Сядьте, – твёрдо велел Алексей.

– Я не позволю в моём доме мучить собственную дочь…

– Сядьте. В противном случае говорить с ней будет полиция. И, повторюсь, исход у этого разговора окажется совершенно иным. Далеко не в пользу Елизаветы Фёдоровны или вашей репутации, которой вы столь остро дорожите.

Холодные, взвешенные слова Эскиса немного осадили Бельского.

Отец возвратился в кресло. Бросил себя в него чуть ли не рывком. Сжал губы, чтобы не сорваться на большую грубость. Но в очах его по-прежнему полыхала ярость.

Алексей же снова обратился к