Я прищурился, от раздражения едва не перейдя на голос и не сделав нашу беседу открытой для всех:

— Старший, ваше желание убрать меня с Арены так велико? Что, дарс побери, вы скрываете?

Шандри удивлённо вскинул брови:

— Ты бы всё же выбирал выражения, Римило-Леград. От того, что ты используешь ругательства Нулевого, приятнее они звучать не стали. Не хочу я убрать тебя с Арены. Вон, — Шандри ткнул пальцем вниз и вправо. — Трибуны Ордена. Места внешних учеников Ордена. Кто из этих двоих нужен этой бывшей убийце? Или ей нужен кто-то из их подчинённых?

Я шагнул ближе, перевёл взгляд туда, куда указывал Шандри, прищурился, заставляя приблизиться далёкие фигурки. Мне понадобилось десять вдохов, чтобы отыскать Кирта и Гавала и всего один вдох, чтобы согнуться перед Шандри в поклоне и вслух повиниться:

— Старший, простите.

Он добродушно отмахнулся:

— Я всё понимаю. Реган, выдай им два жетона-пропуска и сообщи слова, чтобы спуститься ниже уровней Ордена.

Он на миг стиснул зубы, глухо переспросил:

— Два? И ей тоже?

— Мне что, младший, уточнить, что это приказ?

Он сверкнул глазами:

— Простите, старший.

Едва я принял из его рук два кругляша и выслушал его жаркий шёпот, как Шандри устало махнул рукой:

— Иди уже.

Под жаркий и беззвучный спор комтуров я стремительно шагнул прочь из ложи, жестом приказав Амме следовать за мной. За дверями обратился к левому стражнику:

— Мне нужно попасть к трибунам внешних учеников Ордена, покажи мне дорогу.

Он кивнул и шагнул вперёд:

— Да, старший.

Его перебила Амма:

— Господин, я тоже могу это сделать, я знаю дорогу, — встретив мой взгляд, она склонила голову. — Господин, позвольте этой слуге быть вам полезной.

Знакомая привычка говорить о себе, как о другом человеке. Очень помогает, когда нужно обмануть Указ или просто уменьшить от него боль.

Стражник тем временем подозрительно косился на Амму. Его можно понять, одежда та же, а вот лицо уже другое.

Я повёл рукой, возвращая стражника на место, и кивнул Амме:

— Веди.

Мы миновали с десяток ярусов и три поста стражи, прежде чем вышли на широкую, изогнутую галерею, которая, похоже, опоясывала всю Арену.

Амма сбавила шаг, поравнялась со мной, отчётливо сглотнула, а спустя миг нерешительно спросила:

— Господин, мы ведь идём… к нему? К моему брату?

Невольно я отметил, что мне, да и ей очень повезло, что оба моих командира стражников пришли поглядеть на турнир. Не окажись здесь Кирта или веди я её просто в какую-нибудь казарму стражи, где она не раздражала бы своим видом Регана, мне бы сейчас пришлось её жестоко разочаровать.

Об этом я ей и сказал:

— Тебе повезло, он не только в городе, но и пришёл поглядеть на турнир.

Амма выдохнула:

— Господин… — срывающимся голосом взмолилась. — Господин, могу я попросить вас о милости? — поняв, что она действительно ожидает моего разрешения, я кивнул. — Господин, сейчас у меня другое лицо, можете вы не сразу сообщить ему, кто я такая? Позвольте мне сначала просто поглядеть на моего брата. Господин, прошу вас.

Я нахмурился, пытаясь понять суть просьбы. Я ведь тоже не забыл, кто передо мной и тоже не до конца уверен в том, что Амма, пусть и освободившаяся от Указов и контрактов, не станет и дальше следовать тому приказу, который получила от Глаза, кем бы он ни был. Кто знает, что долгие годы связывало её и этого Глаза? Она покинула брата, став слугой, когда была ещё юной девушкой. Кем она выросла за эти годы, каким человеком стала?

Что даст ей эта просьба? Возможность узнать, кого я называю её братом? Но потом ведь ей придётся снять маску и он её всё равно узнает. Или не узнает.

Я остановился, смерил Амму тяжёлым взглядом:

— Давай ещё раз повторим то, с чего мы начали. Долгие годы ты была долговой слугой, что переходила из рук в руки от одного хозяина к другому. Ты выполняла чужие приказы, которые вряд ли тебе нравились, по сути, была бесправной вещью. В итоге стала наёмной убийцей. Тебе нравилась такая жизнь?

— Господин, такая жизнь не может нравиться никому.

Я хмыкнул:

— Юлить словами, обманывая Указы, я и сам умею неплохо, тоже побывал долговым слугой, если ты не расслышала моего признания. Но я снял с тебя все прежние Указы, все контракты убийцы, все принуждения. Что ты сейчас пытаешься обмануть? Или кого? Меня?

Амма побледнела, опустила взгляд:

— Господин, эта слу… Господин, я не пытаюсь вас обмануть.

Лучше бы ей и впрямь этого не делать, потому что сейчас над ней моя комбинация Определения Правды и я потребовал прямого ответа:

— Так скажи прямо, нравилась ли тебе такая жизнь?

— Нет, господин, — ответила Амма, всё так же не поднимая взгляда, — не нравилась.

— Ты понимаешь, что это я спас тебя? Если бы я не снял с тебя ограничения, то ты бы попыталась убить себя, чтобы сохранить тайны своего последнего хозяина.

— Понимаю, господин.

— Ты понимаешь, что только моё заступничество позволяет тебе, той, у кого на руках, и правда, только-только засохла кровь убитых послушников, оставаться свободной и живой в сердце Ордена?

— Понимаю, господин. Я уже сказала вам, что за возможность увидеть брата я буду верно вам служить или отдам свою жизнь взамен отобранных, если вы захотите. Но к чему вам так сильно переживать об этом? Вы ведь мастер Указов, господин. Один ваш Указ и я просто не смогу предать вас.

— Мне служат только по своей воле, безо всяких Указов и контрактов. Разве ты не слышала? Или не поверила?

Амма подняла голову, впервые с начала нашего разговора поглядев мне прямо в глаза. Не знаю, что она там увидела, поверила ли, но она выдохнула:

— Благодарю, господин.

Впрочем, проверить, есть ли над ней Указ, она может легко. С её-то опытом.

Я двинулся с места, решив, что продолжить этот разговор можно и на ходу. Эдак вообще не сумею поглядеть на схватки, всё закончится раньше, чем я закончу с беготнёй по Арене.

— Есть ещё одна вещь, о которой ты должна знать. Что у тебя, что у Кирта были очень необычные Указы, наложенные сильным мастером Указов, служащим какой-то фракции. Эти Указы ограничивали ваше Возвышение, возможно, с самого детства. Я подозреваю, что вы…