— Ну ладно, убедил.

Правду сказать, он меня действительно убедил. Пусть наши даркнетовские документы и не заполнили первые полосы газет, но тем не менее из-за них множество народу готово выйти на протесты. Если это единственный отклик, какого мне удастся добиться, что ж, так тому и быть. Хоть что-то.

— Надеюсь, маски нам не понадобятся?

Эти пластиковые маски из фильма «В — значит вендетта» стали еще более заезженным атрибутом, чем анонимусовский девиз. К тому же не хотелось оказаться в толпе, в ситуации, которая может измениться каждую секунду, без периферийного зрения.

— Нет, — ответил Лиам. — Лучше взять вот это. — Он достал из кармана пару потертых черных бандан с какими-то витиеватыми узорами. Развернул одну из них и протянул мне. Это был хлопковый платок с отпечатанным посередине портретом Гая Фокса. — Смотри. — Лиам свернул свой платок по диагонали и повязал большой треугольник на шею в ковбойской манере. Потом потянул вверх, словно собирался ограбить банк, и вся нижняя часть его лица скрылась под лицом Гая Фокса. Затем он развязал бандану, опять встряхнул, приподнял бейсболку, засунул под нее верхний край платка и снова завязал концы на затылке. Теперь картинка закрывала все лицо, лишь глаза поблескивали в заранее прорезанных отверстиях. — Трансформер, — пояснил он приглушенным голосом сквозь ткань. — Выбираешь нужный уровень маскировки и соответственно завязываешь. К тому же она пропитана составом, ослабляющим воздействие слезоточивого газа. Купил у одного парня на eBay. Хочешь такую? Можем оба пойти в них!

Он говорил с таким энтузиазмом, что мне захотелось спрятаться в туалете. Меньше всего мне хотелось вместе с ним изображать чокнутых близнецов.

— Давай, — сказал я. — Положу в карман на всякий случай. Авось пригодится.

— Угу, — отозвался он с поникшим видом. Я с подчеркнутой старательностью свернул платок и убрал в карман. Мало ли, вдруг понадобится нос высморкать. Или кровь вытереть.

* * *

Я услышал манифестацию задолго до того, как увидел. Этот рокот, похожий на бой барабанов, ни с чем не спутаешь. Внутри у меня шевельнулся глубоко спрятанный ужас — напоминание о давнем концерте, организованном икснетовцами в парке Долорес-Мишен, и о последовавших за ним газовой атаке и избиениях. Однако Лиама этот шум явно воодушевил, он даже начал слегка пританцовывать. Мы вышли из метро и направились в сторону, откуда доносился гул. По обе стороны улицы выстроились машины с мигалками, по тротуарам прогуливались мускулистые полицейские, выразительно демонстрируя подвешенные к поясам толстые связки пластиковых наручников. У всех были защитные очки, сдвинутые на лоб, маски, опущенные к воротнику. От газа, конечно. И верно, у пары полицейских за спиной висели баллоны, как у аквалангистов, наверняка наполненные слезоточивым газом, а к груди были пристегнуты шланги с разбрызгивателями. Я старался не встречаться с ними взглядом, но по их жестам понимал, что нам с Лиамом уделяется особое внимание. Может быть, из-за банданы с Гаем Фоксом у Лиама на шее.

Вся площадь перед городской ратушей была заполнена палатками, на которых сохранились красочные лозунги с прошлых подобных манифестаций. Из-за этого для самих демонстрантов оставалось очень мало места, и мы выплеснулись на улицу. У многих были нарисованные от руки плакаты о студенческих кредитах, продажных политиках, безработице. Новостные ленты полнились рассказами о попавших под снос лагерях бездомных, и протяженные участки Шотвелл-стрит превратились в палаточные городки, на тротуарах пестрели шатры, валялись матрасы и груды картонных коробок. На Пауэлл-стрит у входа в метро висел огромный щит с рекламой компании, которая предлагала своеобразные страховые услуги: в период манифестаций ее сотрудники занимали покинутые или выставленные на продажу дома, чтобы там не поселились самовольные захватчики.

На одной стороне улицы какая-то женщина взобралась на высокое бетонное основание фонарного столба. Она состригла свои длинные флуоресцентно-розовые дреды и от этого стала казаться намного старше и мудрее, однако я все равно узнал ее. Труди Ду! В Сан-Франциско она легендарная личность, бывшая солистка группы «Спидхорс», основательница интернет-провайдерской компании «Пигсплин. нет», где работал Джолу, пока год назад его начальница не свернула дело.

— Проверка связи! — громко крикнула Труди Ду.

Люди, толпившиеся вокруг нее, эхом отозвались:

— Проверка связи! Проверка связи!

Так работал «народный микрофон» — еще одно изобретение нынешних протестов. Поначалу на это приходилось идти, так как городские власти отказывались выдавать разрешения на использование звукоусилительной аппаратуры, но даже в городах, где администрация не затевала дурацких игр в кошки-мышки, манифестанты все же предпочитали «народный микрофон». Когда люди помогают друг другу быть услышанными, это дает чувство сопричастности к общему делу.

— У нас лучшее правительство…

Она выкрикнула это своим раскатистым голосом панк-вокалистки, выговаривая слова громко и отчетливо. Толпа подхватила:

— У. Нас. Лучшее. Правительство.

Сначала это повторили те, кто стоял рядом с Труди Ду. Потом — те, кто окружал их. Слова разносились все дальше и дальше, концентрическими кругами расходились по площади, пока не докатились до противоположной стороны Ван-Несс, к тому времени уже заполнившейся народом.

— …Какое можно купить за деньги.

Вокруг Труди Ду раздался хохот, и лишь через минуту он утих и люди смогли повторить неожиданную концовку.

— Я миллион раз была на таких сборищах.

— И мы всегда говорим одно и то же.

— Иногда кажется, что надежды нет.

— Но мы все равно приходим.

— Потому что причины не исчезли.

— Потому что коррупция, безработица и жестокость никуда не деваются.

— Поэтому мы здесь.

Ответом ей были аплодисменты — такие, как здесь принято, с высоко поднятыми руками и шевелением пальцев. Но Труди Ду еще не закончила.

— Проверка связи! — крикнула она, и вокруг нее мгновенно воцарилась тишина.

— Нам говорят, мы слишком много тратим.

— Говорят, мы жадные и мошенничаем с ипотекой.

— Говорят о глобализации. Мол, нам не могут платить больше, чем платят в Индии или Китае.

— Говорят, это новая нормальность.

— Где нет работы.

— Нет школ.

— Нет библиотек.

— Нет жилья.

— Нет пенсионного обеспечения.

— Нет охраны здоровья.

— Однако на войну денег почему-то хватает.

— Однако военные преступники имеют право отбирать у нас дома и говорят, что в этом есть экономический смысл.

— Но они еще не протащили свои гнусные законы.

— Теперь, спасибо даркнету, мы знаем о них.

— Знаем, что политики, голосовавшие за них, продажны.

— Поэтому мы здесь.

— Мы пришли сказать, что не позволим продавать свою страну.

— Мы пришли сказать, что следим за ними.

Она ловко соскочила с постамента, и ей зааплодировали. Приветственные возгласы переросли в ритмичный распев:

— Мы следим! Мы следим! Мы следим!

Многие были в масках Гая Фокса и в костюмах-тройках из дешевых магазинчиков, они указывали то себе на глаза, то на городскую ратушу,