Ещё раз внимательно осмотрев окрестности, он поднялся.

— Пойдём. Нам не стоит надолго оставлять детей только с вдовой. Вечером продолжим уборку.

С этими словами он вылил воду из ведра, бросил внутрь скомканную тряпку и собирался уже вернуться в дом, но вдруг остановился, о чём-то вспомнив.

Обернувшись, Йован увидел, что он осторожно достаёт из гнезда кукушонка.

— Решил птичку завести?

— Скормлю коту, — буркнул Гисборн, пряча маленького уродца под плащом, чтобы ветер не застудил его неоперившееся тельце.

Глава XIX. Сложности отмывания крыши

Йован никак не мог успокоить свои мысли, и от беспорядка в голове ему даже было сложно усидеть на месте.

— Не вертись, — обиженно нахмурился Оуэн, с усердием выводящий линии на бумаге.

Они поменялись ролями художника и натурщика, однако и теперь мальчик не давал и шанса нормально поразмыслить. А между тем, новая гипотеза определённо требовала внимания.

Ему очень хотелось удостовериться в том, что всё это невозможно, но на ум не приходило никаких опровержений. А учитывая постоянно сыплющиеся вопросы Оуэна, не получалось отвлечься и уйти в раздумья больше, чем на полминуты.

— Чем легче рисовать — карандашами или красками?

В другое время Йован пустился бы в подробные разъяснения, но сейчас просто ответил наобум:

— Карандашами.

При этом он перебирал варианты того, что колдун мог сделать в их доме.

«Если этот чел настолько силён, чтобы сломать заклятие, то у него должно быть достаточно могущества для вещей покруче. Но, с другой стороны, раз он прибег к таким мерам, не значит ли это, что у него не хватает сил действовать прямее? Зачем сперва загонять нас в угол, потом проникать в дом и тайком воровать энергию у Марион, если можно было просто внушить Гаю мысль не воскрешать её?»

— А зачем нужен белый карандаш, если бумага и так белая? — спросил Оуэн.

Пробурчав что-то невнятное, Йован продолжил думать.

«Похоже, промывание мозгов — очень сложная магия, раз легче вот так исхитриться. Наверняка для этого, как и для оживления мертвецов, недостаточно силы одного человека. Где же тогда колдун черпал её? Тоже крал у других? Если так, то у кого он брал и как получалось делать это незаметно?»

— Можно нарисовать русые волосы, когда есть только жёлтый и тёмно-коричневый цвет?

— Смешай их.

«Предположим, он забирал понемногу у каждого жителя, поэтому никто ничего и не заподозрил? Но зачем ему в таком случае лезть сюда, если снаружи пасётся столько народу? Возможно, сила другого колдуна имеет намного большую ценность… Или же ему вовсе не нужна сила, и он хочет уничтожить Марион. Да так, чтобы мы не поняли, в чём было дело!»

— Йован! — недовольно, почти со злостью, воскликнул Оуэн.

— А? Я опять пошевелился?

Мальчик насупился.

— Ты меня совсем не слушаешь. Я спросил, что делать, если рисунок вышел слишком ярким?

— Подожди пару лет — сам выцветет, — вздохнул Йован, чувствуя нарастающее раздражение.

«Так, на чём я остановился? — он попытался воспроизвести упущенную мысль. — Зачем колдуну убивать Марион? Либо потому, что она помогает победить Робина… Но ведь всё равно особых прорывов у нас нет… Либо она может рассказать что-то, невыгодное колдуну».

Он нетерпеливо обвёл взглядом комнату, пытаясь понять, действительно ли есть риск того, что кто-то подслушивает или даже подсматривает. Каким образом неизвестный чародей мог сделать это? Современные жучки и скрытые камеры? Магический хрустальный шар?

Взгляд Йована упал на кусочек яблока, недоеденного крысами. Внезапная догадка заставила его замереть и задержать дыхание.

«Миссис Мышь!»

«Это точно чёртова крыса! — внутренне закричал он. — Ей даже не нужно обходить заклинание — она и так вечно у нас под боком, слышит и видит всё, что происходит! А ведь я с самого начала подозревал, что зверюга не так проста, как кажется!»

Голос Оуэна застал его врасплох. Нелегко было не выдать волнения — Йован чувствовал, что у него начинает дёргаться веко.

— Можешь встать, я уже закончил, — сообщил мальчик, не поднимая глаз. Он снова выглядел обиженным.

— Прости, — пробормотал Йован, принимая протянутый рисунок. — Я просто не выспался и очень устал, не злись.

На слегка помятом листе была изображена странная картина. Вот он сам, точнее отдалённо похожий на него кривой человечек, сидит на стуле боком к художнику и пялится в стену с улыбкой на всю голову-шарик. Чуть позади него, словно призраки, выстроились люди. Пятно чёрной мазни определённо было Гаем, рядом с ним стояло нечто квадратноголовое с чёлкой до середины груди и слишком ярким губным желобком, напоминающим усики… если бы Шериф увидел, что из него сделали вульгарного Гитлера, то умер бы безо всякого кинжала. В цветном облачке с клюкой Йован узнал вдову, а у её ног сидела рыжая клякса.

Все они были прорисованы нетщательно, на скорую руку. Зато фигурам рядом Оуэн уделил гораздо больше внимания. Он изобразил себя и сестру, но почему-то по нескольку раз — всего детей было шестеро. Приглядевшись, Йован заметил, что у одного из мальчиков нет пальцев на правой руке.

Это заставило его отвлечься от мыслей о новом колдуне и вспомнить, что как бы знания Марион не были ценны, создать проклятое золото было куда важнее.

Тянуть время означало рисковать всем, поэтому на очереди стоял максимально эффективный разговор с колдуньей, а затем следовало немедленно провести ритуал. Желательно, не дожидаясь ночи, когда потенциальный враг начнёт проворачивать свои дела.

— Гай, — позвал Йован. — Пошли, э-э-эм… помоем крышу?

Гисборн, вышедший из кабинета Шерифа, в котором обосновался после того, как Марион заняла его спальню, выглядел так, будто был отвлечён от очень важного дела.

— Два часа едва прошло, — сердито сказал он. — Уже неймётся?

— Ага, работа не ждёт.

На этот раз Йован сам вручил ему ведро и подтолкнул к лестнице.

Едва они вышли наверх, он прошептал:

— Колдун — миссис Мышь!

Ответом был скептичный взгляд.

— Опять?

— Ну а что? Если она может менять воспоминания, вполне понятно, что ты думаешь, будто сам случайным образом напоил крысу зельем. К тому, в чём была логика твоего действия? Не лучше просто вылить зелье, а не давать его какому-то животному?

Гай сдвинул брови, раздумывая над этим. Йован предполагал, что он не примет этот вариант всерьёз — либо из упрямства, либо потому что на него уже наложили новые чары.

— Как я уже говорил, мы не сможем ничего толком понять, пока не расспросим Марион.

— Ну так расспроси её прямо сейчас, вынеси сюда! — воскликнул Йован. — Зачем откладывать?

— Спешка никогда не приводила ни к чему хорошему, — возразил Гисборн, явно желающий отложить, причём надолго.