коснувшись ладонью сердца, насмешливо, как мне показалось, поклонился, обещая. — Даю слово чести, что пока вы не будете нам сопротивляться, ваша подруга останется цела и невредима. Подойдет?

Я испытала дикое желание постучаться головой о широкий ствол. Кто ж такие бездарные клятвы дает-то? А, главное, кто их принимает?

Да если б я так с сиренами договаривалась, наш корабль давно бы на дне залива догнивал!

Но Лили, сохраняя легенду, кивнула. И гвардеец сделал приглашающий жест куда-то в сторону — видимо, единственной калитки, которую им всё же удалось сломать. Минуты не прошло, как сад полностью опустел, но слезать на землю я не спешила.

Нужно было удостовериться, что все действительно ушли. Конечно, партия была разыграна коряво и наспех, и в то, что мы успели обвести гвардейцев вокруг пальца, мне до сих пор верилось с трудом. Всё… легко получилось, что ли?

Но не могу не признать, аргумент для давления они выбрали убойный. И будь там я на самом деле, тоже бы согласилась на все условия, боясь навредить единственной подруге. Даже если не до конца верила, что они смогли до нее дотянуться. Яга, конечно, иногда наивна, но точно не глупа! И вернуться давно должна была в Школу, где под крылом Верховной ей ничего не грозит.

В этом я уверена. Однако ж связаться с ней всё равно будет нужно!

Хотя, может, на самом деле они только того и ждут? Чтобы уж точно средство давления на меня иметь… Проклятье! И как всё это теперь разгадать?

Внезапно послышался далекий шорох — словно кто-то тяжело шел по тропе. Я невольно замерла, снова задерживая дыхание и прося деревце опять меня прикрыть своими листьями. Кто это был, отсюда разглядеть не получилось, разве что отчетливо показался опостылевший за сегодня черный цвет куртки и штанов.

Неужто гвардейцы вернулись?

Но нет. И минуты не прошло, как я увидела их — знакомые короткие черные волосы! И чуть было с дерева не спрыгнула, вздыхая с облегчения, но в последний миг сама себя остановила, кусая губу.

Куда ломишься, полоумная? После всего, что ты ему наговорила?

Ему до тебя, небось, и дела теперь нет.

А может, оно и к лучшему? Посидит-посидит сейчас и уйдет прочь, оказавшись вдалеке от этого всего. От меня, от магов, от свистопляски этой вечной, с беготней и преследованием. Обождет где-нибудь в сторонке, да вернется в столицу, проведет чертов ритуал и…

И я ощутимо вздрогнула, когда кулак мага с силой врезался в дерево, под которым мы все недавно сидели. Он не ругался, не кричал, но от того выглядел не менее жутко, когда устало опустился на траву, опираясь спиной на ствол. Руки на согнутые колени положил, и пустым взглядом уставился прямо, но мало что замечая перед собой.

У меня снова заныло сердце.

Особенно когда он вдруг пошевелился, вроде что-то заметив и, потянувшись вперед, медленно поднял с травы нож — тот самый, которым я палец для ворожбы резала. Провел по нему, пленку крови стряхивая, прокатил рубиновую каплю между пальцами и как будто окаменел весь. Лицо его снова потемнело так, что мне стало страшно!

Он кровь мою узнал и, похоже, невесть что успел себе надумать. Рука его сжалась на рукоятке ножа до побелевших пальцев, отчетливо проступили антрацитовые когти…

Сидеть и дальше как ворона в гнезде не имело смысла. Не могла я больше его мучить. Не могла, и всё тут!

И попросила дерево меня отпустить. Оно послушно раскрыло листву, и само потянуло ветку вниз вместе со мной, мягко опуская на землю. Но не успела я даже в траву ступить, как в мою сторону что-то огненное полетело!

Естественно, не попало, да и не могло из-за проклятия. Лишь по дуге обогнуло, и в ствол с силой врезалось, оставляя на морщинистой коре уродливую подпалину!

— А дерево-то за что? — всерьез обиделась я.

— Доминика? — не сразу поверил маг своим глазам, невольно замирая.

Но я фыркнула только едва слышно, принимаясь несчастное персиковое деревце от свежей раны лечить. Надо же, нервный какой. Вроде и заботливый, а чуть что не так, прибьет и не заметит! И они еще говорят, что я ему доверять должна? Интересно, как!

Но только я дерево подлатать успела, даже силу на кончиках пальцев не погасила до конца, как в ствол по обе стороны от моей головы уперлись мужские руки, со сбитыми в кровь костяшками. И резкий выдох обжег затылок не хуже вспыхнувшего костра:

— Я думал, они тебя забрали.

Я почувствовала, как замирает собственное сердце, но всё же нашла в себе силы обернуться, чтобы посмотреть в его глаза. Всё ж он заслужил право знать.

— Не меня. С гвардейцами под мороком ушла Лили.

— И ты позволила? — сверху вниз внимательно посмотрел на меня маг. В его черных глазах уже не было прежней тревоги, но и злобы тоже не было. Я даже толком не знаю, что там вообще осталось — в них как всегда, невозможно ничего прочитать.

Но пару свежих синяков на его лице я рассмотрела вполне отчетливо.

— У меня не было выбора, — только и пожала плечами, пряча собственные руки за спину, тайком хватаясь на дерево, едва сдерживая неуместный порыв коснуться его скулы, чтобы вылечить. Мало ли, как он эту вольность воспримет. — Она хотела, чтобы твои старания не пропали даром.

— Вот как, — медленно изогнул он бровь. И, едва усмехнувшись, оттолкнулся от дерева, увеличивая расстояние между нами. Сразу стало легче дышать… и одновременно тяжелее. — А чего хотела ты?

— Точно не всего… этого, — мрачно кивнула я за его спину, намекая на разрушенную улицу и истоптанный сад. Да и не только на это, в общем-то. — Но моего мнения давно никто не спрашивает.

— Вопрос в другом, Доминика, — едва прищурился Волк, оставаясь по-прежнему спокойным. Даже каким-то равнодушным. И это уже не пугало. Похоже, он, как и я, просто устал ругаться. — Почему ты сама ни о чем не спрашиваешь?

— Не знаю, — просто пожала плечами. И, не удержавшись, ввернула сказанные им же, на корабле, слова. — Наверное, состариться боюсь.

С тихим рыком Волк впечатал ладони в дерево снова!

— А на меня-то почему рычишь? — малость опешила я от такого поведения. — Я в чем виновата?

— Ты упрямая, — понижая голос, проговорил мужчина, начиная медленно наклоняться к моему лицу. — Невыносимая, глупая ведьма!

— И что? — упрямо вздернула я подбородок, но глаз отвести так и не смогла, как и отпихнуть его от себя. — Убить меня за это мало, да?

Зло рыкнув снова, мужчина