подозревала. На одной монете, которая врезалась в память сильнее других, женщина стояла на коленях перед мужчиной и вводила его отвердевший детородный орган себе в рот.

– И это нравится мужчинам? – удивилась Корнелия.

– Еще как! – воскликнула рабыня, но тут же осеклась: – Но римские матроны не должны этого делать.

– Почему?

– Не знаю, госпожа. В Египте, откуда я родом, все женщины делают это мужчинам, но рабыни, родившиеся в Риме, уверяют меня, что римская матрона так себя не ведет.

Помня о том разговоре, Корнелия нежно целовала обнаженную грудь Цезаря, как и в другие ночи, но на сей раз стала спускаться ниже, до живота и дальше. Ее губы скользили по коже, пока не коснулись основания твердого пениса. Затем она немного отстранилась и принялась целовать головку, наполненную мощью, вызывающе вздыбленную, готовую к совокуплению, но завершить поцелуй не успела: Цезарь нежно взял руками ее голову и отвел прочь.

– Нет, – сказал он.

– Тебе не нравится? – спросила она.

– Дело не в этом. – Цезарь потянул ее к себе, решительно, но осторожно, чтобы не причинить боль, и уложил рядом с собой. – Тебе не надо этого делать.

– Почему?

– Потому что уста священны. При помощи уст мы говорим, при помощи слов участвуем в спорах, общаемся, выступаем на судах и произносим речи. Уста римского гражданина и римской женщины святы. Они не должны оскверняться мужским пенисом. Ни уста матроны, ни уста гражданина.

Корнелия притихла и молча гладила его грудь.

– А тебя… ни разу не целовали… там?..

Она кивнула в сторону его возбужденного органа.

– Слишком много спрашиваешь, – усмехнулся Цезарь и запечатал ее губы своими. В ту ночь вопросов больше не было, а были только касания и стоны.

Соитие длилось бесконечно долго.

Наконец любовные игры завершились, оба влюбленных, донельзя счастливые, лежали на простынях, наблюдая за тем, как на потолке спальни трепещут тени. Огоньки свечей едва рассеивали тьму, в доме стояла полная тишина. Все спали, кроме них.

– А почему в Египте женщины так делают? – снова спросила Корнелия.

– Сосут мужской орган? – уточнил Цезарь.

– Да. Мне рассказала об этом египетская рабыня.

Цезарь улегся на бок, поглаживая ее обнаженное тело.

– По легенде, – тихо заговорил он, – египетский бог Осирис правил вместе с сестрой Исидой, своей женой, но бог Сет, завидуя могуществу Осириса, убил его. Желая убедиться в том, что жертва не воскреснет, он рассек тело Осириса на части и спрятал их в разных местах, но Исида с помощью других богов собрала все части и восстановила тело. Не нашла лишь пенис своего брата и мужа. Тогда Исида вылепила его из глины и, как только тело было собрано, своим волшебством вернула Осириса к жизни. Одни говорят, что она воскресила его, взмахнув чудесными крыльями, другие – что она подула в глиняный член или пососала его. Возможно, поэтому в Египте женщине позволяют делать такое с мужчиной.

– Где ты слышал эту историю? – спросила она.

– Не там, где ты думаешь. – Цезарь улыбнулся. – Геродот пересказывает эту легенду во второй книге своих «Историй». В библиотеке моего отца много папирусов. Я прочитал их все.

Корнелия позволяла себя ласкать, но была рассеянна.

– Ты когда-нибудь был с египетской рабыней… или… египтянкой? – Она избегала слов «продажная женщина». Они никогда не говорили о том, спал ли Цезарь до нее с другими женщинами, это было запретным предметом.

– Я никогда не был ни с одной египтянкой. – Он наклонился и поцеловал Корнелию в щеку, гладя ее живот. – И вряд ли уже буду.

Оба рассмеялись.

Он снова лег на спину.

– Но Египет очень для меня важен, – заметил Цезарь.

– Почему?

– Это ключ к Востоку, к власти над ним. По сути, это одна из причин, по которой была начата война против Митридата. Понтийский царь не только угрожал нашим восточным провинциям и Греции, но и стремился завладеть Египтом. Царство фараонов – очень богатая земля.

– Там есть золото, как в Испании? – спросила Корнелия.

– Нет, там есть хлеб.

Она в замешательстве посмотрела на мужа. Золото казалось Корнелии гораздо более ценным сокровищем, чем хлеб.

– Рим разрастается очень быстро, – пояснил Цезарь, – люди должны что-то есть. Хлеба требуется все больше и больше. Египет очень важен, – повторил он. – Он позволит всех накормить и властвовать над Востоком, если Рим когда-нибудь захочет заполучить эту часть мира.

Корнелия потихоньку задремывала.

Цезарь продолжал.

Его голос убаюкивал ее.

– Точно так же Галлия – ключ к северу. На нас всегда нападали с севера: оттуда пришел Ганнибал во времена Сципиона, кимвры и тевтоны во времена моего дяди Мария. Если бы мы действительно властвовали над всей Галлией, Рим был бы в большей безопасности. Галльских племен столько, что захватить их земли едва ли возможно, но однажды кто-нибудь задумается об этом всерьез. Я много знаю о Галлии. Марк Антоний Гнифон, мой наставник, был галлом. Он отправился в Александрию, чтобы учиться, но был родом из Галлии и с годами принялся собирать сведения о своей родине. Он рассказал мне тысячу историй. Я мог бы перечислить тебе названия всех племен, населяющих Галлию, поведать об их обычаях, образе жизни, прошлом. Гнифон был хорошим наставником. Сейчас он преподает в школе, которую сам же открыл…

Цезарь снова улегся на бок, чтобы разговаривать с Корнелией и одновременно видеть ее, но жена уже спала.

Он умолк и снова перевернулся на спину.

Глядя в потолок, он продолжал думать.

О Галлии.

И о Египте.

Главный лагерь Цинны, Анкона, Северная Италия

84 г. до н. э.

Цинна собрал своих начальников в середине лагеря. До него дошли слухи о том, что отдельные легионеры сомневаются: стоит ли сражаться с Суллой, считающимся непобедимым? Это привело его в ярость: Сулла не одолел Митридата, заключив с ним невыгодный Риму мир, позорное соглашение. Сулла одержал несколько побед в Греции, а раньше участвовал в войне против Югурты – и все. Его действия против тевтонов не увенчались успехом. Победа над ними, бесспорно, целиком была заслугой Мария. Но, хотя Цинна знал о скромных способностях Суллы как военачальника, ему было ясно, что нельзя вести огромное войско на Грецию, не убедившись заранее в его верности. Цинна все продумал: он пообещает легионерам дополнительные деньги, когда те разобьют Суллу в Греции, первую же выплату сделает прямо сейчас, чтобы его солдаты чувствовали себя увереннее.

Не желая думать ни о чем, кроме внутренних римских дрязг, он не догадывался, что Сулла переманил на свою сторону анконское войско, и не знал о размерах суммы, выданной для подкупа. Цинна обо всем узнавал последним.

Не взяв с собой надлежащей охраны, он