Ее трудно было достать. Долго ходил Сергей Константинович по Саратову в поисках обычной чугунной сковородки. Вообще сковородок было много — больших и маленьких, с ручками и без ручек, простых и никелированных, но… все дюралевые. Какая же хозяйка предпочтет их обыкновенной, чугунной, испытанной столетиями, на которой ничто не пригорает.

Сергей Константинович, принявший на себя хозяйственное снаряжение похода, перед самым отъездом отправился на Сенной рынок и все-таки разыскал чугунную сковородку в полметра диаметром, единственную во всем городе.

Дома он очистил ржавчину, прокалил ее на газовой плите, тут же протер разрезанной луковицей и раскаленную промазал подсолнечным маслом.

Сковородка вышла на славу. Картошка и караси в походе получались румяными, соскальзывали от прикосновения ножа, таяли во рту, похрустывали корочкой. Но в пути пользовались мы ею редко, больше обходились ухой или вареной картошкой в мундире. Сковородка занимала место в багажнике, увеличивала и без того непомерный груз, и в жаркие дни, в безводных степях между Волгой и Уралом мы не раз собирались вышвырнуть ее из багажника или променять на айран.

Но Сергей Константинович упрятал сковородку в дальний угол багажника с глаз долой. Кто бы мог подумать, что именно она выведет нас к Павлодару.

Расставшись с молодым трактористом полевого стана тельмановцев, мы довольно быстро двигались по размытой дороге на Благодатное. Справа бесконечной грядой тянулась цепь Ерементау. Горы медленно приближались. Вблизи станции Ерментау мы должны были пересечь их.

У Благодатной с ходу проскочили речку с твердым каменистым дном, выехали на высокий берег и остановились расспросить дорогу около паровой мельницы. Мельница старая, стекла покрыты серой мучной пылью. У подъезда сгрудились машины с мешками, телеги. Разный люд толпился, как на ярмарке. Одни мешки с зерном таскают, другие грузят машины мукой; ожидающие очереди курят, беседуют о чем-то, женщины обновки показывают, примеряют, судачат.

Появление легковой машины, доверху забрызганной грязью, видимо, производит впечатление. Нас окружают шоферы, подводчики, рабочие.

— Откуда? Из Саратова? Тут и на грузовой не проедешь — топи да болота. А они на «Москвичонке» с Волги доперли?! Шутите!

Показываем карту маршрута, люди замечают царапины, смятый буфер, приметные вмятины на кузове, досконально осматривают повреждения, кузов, багажник с палаткой.

— На Павлодар не проедете! — сочувственно говорят они. — Грузовые машины с двойной передачей и те стоят. Низины Ерементау залиты водой, реки из берегов вышли, топко.

Сидим грустные. Что делать? Шоферам понятно наше состояние: может, и можно пролезть на грузовой машине, и то если через горы по отгонам в обход, низины левее оставить и речку Оленты в горах пересечь, где она мельче. Если доберетесь к Ерментау, правее забирайте, в горные долины.

Уж больно колоритная толпа собралась у мельницы. Понравился нам и гнеденький жеребенок. Свистнуть, и он помчится пружинистым бегом, распушив короткий дымчатый хвостик; мать забеспокоится, заржет, и он поскачет к ней. Хорош конек! Но как же быть? Вчера за день прошли всего полсотни километров, сегодня около тридцати, что же будет завтра?

— Поехали, проводим вас, — вдруг говорят шоферы, — вот погрузим муку, и айда…

Через полчаса выезжаем в сопровождении эскорта: впереди ГАЗ-51, позади вездеход ЗИЛ-151. Быстро едем, хоть дорога и скользкая. Шофер передней машины то и дело высовывается из кабины, посматривает: бежит ли легковушка. Увидит несущегося «Москвичонка» с горбом вьюка, и на небритом, щетинистом лице мелькает улыбка.

Почти непреодолимое препятствие встретилось в солончаковой ложбине. Солончаки пятнами покрывают всю низину, перехватывают дорогу. В жаркую погоду они плотные, как асфальт. А теперь, после дождей, набухли и засасывают колеса в трясину. ГАЗ-51 не смог одолеть опасного участка, едва выкарабкался обратно. Тогда Федорыч садится на ЗИЛ и с разгона пролетает через топь. Прошел по его следу кое-как и ГАЗ-51. «Москвичу» здесь и соваться нечего. На буксире тоже не протянешь — грузовые машины едва налегке проскочили.

Идем искать обход. Наконец находим лазейку между солонцами, надо лишь проскочить через болотистую потяжину и узенький ручеишко у самой дороги. Босиком нащупываем безопасный путь, Федорыч с разгона проскакивает болото, перепрыгивает ручеек и врезается в жесткую кочку.

— Бах! Багажник с вьюком точно ветром сдунуло, слетел на капот. Все тем же горемычным буфером стукнулись. Третий тяжелый удар принимает он на себя. В десять рук подхватываем вьюк. Шоферы подцепили трос и вмиг выкатили нас на хорошую дорогу. Преодолели все-таки опасную ложбину. Водители прощаются:

— Нам на Павловку — налево, а вам прямо на Звенигородку; теперь до Ерментау проедете на своем вездеходе.

Разъезжаемся в разные стороны. Вскоре показывается железная дорога. Обрадовались мы ей; наездились, набродились в глухой степи. Подкатываем к переезду почти одновременно с тепловозом; промелькнул тяжеловесный состав, помчался к далекой Москве. Не страшна ему грязь и непогода на стальных путях. И впервые тронула нас легкая тоска по городу. Скрылся поезд, смотрим вслед, вздыхаем. Задумался у руля Федорыч. Через три дня у него кончается отпуск, а мы никак к Павлодару не пробьемся.

Переехали железную дорогу, катим к Звенигородке песчанистым проселком. В речушке у села отмываем машину. Уже совсем близко большой железнодорожный поселок Ерментау. Прорвались наконец к станции! И тут у подъезда к поселку сталкиваемся с неожиданным препятствием:

— Стой! Стойте!

На дороге перед кучей бутового камня поднял руки здоровенный русоволосый парень в новеньком, с иголочки, костюме, в блестящих полуботинках. На обочине — самосвал, вероятно, только что привезли и сбросили кучу камня. В кабине, рядом с шофером, расфранченная смазливая девица посматривает в зеркальце, прихорашивается. Рядом с машиной второй парень в разутюженном светло-сером костюме. Чего надо щеголям, откуда взялись?

— Стойте! — вопит опять русоволосый, раздвигая руки, словно закрывая путь машине.

Останавливаемся. Тут пересыпают бутовым камнем болотистую низину, соединяют дорогу бутовой перемычкой с шоссе.

— Доставай лопату! — кричит русоволосый. Он не особенно твердо стоит на ногах. Сегодня суббота, короткий день, и парень, видно, успел приложиться к бутылке.

— Какую лопату, зачем? — высовывается из окна Федорыч.

— Камни будете раскидывать… помогать. Мы вам чиним дорогу, а вы помогайте…

В таких костюмчиках дорог не чинят. Арапы привезли камень и ловят