третьей — 300–500 километров. Если исходить из темпов кампании 1915 года (а на большее рассчитывать немецкое командование было не вправе), то в самом лучшем случае, при наиблагоприятнейшем для Германии развитии событий, на решение всех трех задач понадобится около 18 месяцев. То есть решительные результаты будут достигнуты к осени 1917 года, не ранее. Иными словами, выход России из войны может быть ускорен не более чем на три-четыре месяца.

При этом быстро прервать операции на Востоке даже в случае острой необходимости будет почти невозможно. Антанта продолжит наращивать численное и материальное преимущество на Западном фронте и периферийных фронтах. Связность позиции Центральных Держав упадет, а после пересечения основной массой австро-германских войск линии Западной Двины станет близкой к нулю. Эти соображения, верные и в 1914, и в 1915 годах, сохранили свою актуальность и перед кампанией 1916 года.

Можно сформулировать общий вывод: при наступлении в 1916 году против России Германия будет быстрее проигрывать время на Западе, нежели выигрывать его на Востоке.

Поэтому отказ Э. Фанкельгайна от активных действий в России в 1916 году был вполне оправдан.

Западный фронт

За 1915 год линия фронта не изменилась — незначительные вклинения британских войск в Артуа, французских войск в Шампани и немецких под Ипром можно увидеть только на тактических картах. Зато изменилось соотношение сил. Англичане развернули во Франции уже 37 дивизий, и не было никаких сомнений в том, что они будут и дальше наращивать их число. Французская армия выросла с 75 до 94 дивизий. Германия уже не могла поддерживать паритет на театре военных действий.

Обе стороны преодолели кризис военного снаряжения, причем постепенно превосходство в артиллерии в отношении числа стволов, их калибра, обеспеченности боеприпасами переходило на сторону союзников, что дополнительно усложняло для Германии обстановку на Западном фронте.

С другой стороны, позиционная оборона совершенствовалась уже больше года и теперь воспринималась войсками и командованием обеих сторон как практически непреодолимая.

По мнению Э. Фанкельгайна, германская армия не имела ключей к прорыву укрепленных позиций союзников — в этом отношении выводы 1915 года были справедливы и в 1916-м году. Но в 1915 году Западный фронт еще как-то мог выкручиваться своими силами, а в 1916-м году Э. Фанкельгайн на это уже не надеялся. Возможно, он изучил графики, отражающие размах предшествующих наступлений союзников в Артуа и Шампани. И по количеству людей / счетных дивизий, и по числу задействованных орудий, и по израсходованным снарядам зависимости получались почти линейные, и их экстраполяция на лето 1916 года давала свыше 1 000 000 человек участвуют в наступлении на фронте около 50 километров, их поддерживает 4000 орудий, из которых более половины тяжелых, в ходе артиллерийской подготовки будет истрачено 6 000 000 снарядов.

Итак, наступать на западе нельзя, поскольку нет никакой возможности прорвать оборону союзников. Но и обороняться нельзя тоже, так как превосходство Антанты в силах и средствах непрерывно возрастает, и рано или поздно фронт во Франции рухнет. В этих условиях Э. Фанкельгайну приходит в голову идея наступления с ограниченными целями.

Обоснованием этого замысла была высокая боеспособность германских войск, которые несли в боевых столкновениях меньшие потери, чем англо-французские части. Отсюда Э. Фанкельгайн заключает, что нужно принудить союзников к «размену», атаковав позицию, которую они обязательно должны будут защищать. Тогда они «истекут кровью», причем «независимо от того, будет ли достигнута декларируемая цель наступления».[115]

Обратите внимание на своеобразную конвергенцию военных доктрин: руководство Антанты стремится к «размену», полагаясь на свое численное превосходство, Э. Фанкельгайн приходит к той же «стратегии», обосновывая ее качественным превосходством германского солдата. Обе стороны полностью игнорируют социальные факторы и явно путают живых людей с шахматными фигурами, которые свободой воли не обладают и поэтому молчат, когда их разменивают. С чисто военной точки зрения отсутствует понимание взаимности истощения (уже по самому факту, что противник способен долгое время поддерживать баланс сил, что предполагает сравнимые потери). Из теорем о позиционности можно формально вывести следствие, согласно которому относительные потери сторон в операциях на истощение должны быть равны.

Далее Э. Фанкельгайн переходит к выбору места наступления.

Его мемуары демонстрируют, что, в сущности, ему совершенно все равно, где войска будут наступать. Прорыв не предполагается, так что главное — это организовать сам процесс размена. Э. Фанкельгайна беспокоит только время. Он хочет начать как можно быстрее, чтобы наверняка опередить союзников. Поэтому северный участок фронта (Фландрия) его совершенно не устраивает, несмотря на декларируемое желание нанести решающий удар англичанам.

Э. Фанкельгайн, по-видимому, относился к Англии с иррациональной ненавистью — иначе трудно объяснить, зачем он целые страницы своих мемуаров тратит на описание отношений Германии с Англией и ее «тайным союзником» Америкой. Вся кампания 1916 года была, по его словам, направлена на то, чтобы нанести смертельный удар англичанам. Но у Германии, в сущности, нет ни военных, ни политических возможностей поразить Англию. Э. Фанкельгайн уповает на неограниченную подводную войну. Здесь он идет на поводу у военно-морского командования, которое уверяет генеральный штаб, что подводная война приведет к быстрой капитуляции Англии или, по крайней мере, к краху британской экономики. Со своей стороны, Э. Фанкельгайн полон решимости «выгнать англичан с материка Европы», однако полагает, что «Англия и тогда не уступит, а Франция тяжко потрясена этим не будет». Читать такое, конечно, странно, и очень трудно представить себе, что Франция спокойно переживет эвакуацию на Острова 37 британских дивизий, то есть где-то около 700 тысяч солдат. В итоге Э. Фанкельгайн приходит к выводу, что для борьбы с англичанами надо «перемолоть» французские армии. Весьма оригинальный пример непрямых действий!

Первоначально Э. Фанкельгайн вроде бы склоняется с Бельфору затем кронпринц уговаривает его атаковать Верден. Эта операция рассматривается германским командованием как основное содержание кампании 1916 года.

Итак, принято решение атаковать противника на одном из наиболее укрепленных участков его фронта, не имея в виду достижение какого-либо успеха, кроме истощения французской армии.

Можно согласиться с А. Вольпе[116], когда он говорит об «отчаянии германского командования». Но это отчаяние было совершенно несвоевременным!

Формально Германия проиграла