С наступлением утра экспедиция двинулась в путь уже по территории Ирака. Вскоре машины съехали с подобия дороги, которая вела в сторону Багдада, и пошли по бездорожью. Дик Лайт, который вел головную машину, счел, что лучше держаться подальше от магистралей, по которым могут двинуться военные колонны. Во время дневки на границе он вообще много рассказывал об Ираке, о том, что эта страна создает большую напряженность в регионе, и так переполненном противоречиями. Говорил он и о том, что разведывательные спутники США и Европы постоянно фиксируют перемещения больших групп войск по стране, а также военные учения.

– Предполагается, Ирак имеет оружие массового поражения, – говорил он, – оно может быть химическим, бактериологическим и даже атомным. Во всех случаях мы не должны допустить, чтобы оно было пущено в ход.

Кто мы, он при этом не уточнял. Дик вообще в последние дни выглядел напряженным и сосредоточенным, в то время как Майкл, по мере приближения к цели путешествия, становился все более благодушным и словоохотливым. Оказалось, что он много знал об иракских пещерах, как о самых древних на земле местах постоянного проживания доисторического человека.

Он пересел в машину к Виктору и Гоше и, не переставая, рассказывал им об истории этого края, как будто сам был ее свидетелем. Если бы не его косноязычие, то рассказ этот можно было бы назвать крайне интересным, во всяком случае, для Гоши, который вообще не был силен ни в истории, ни в археологии. Гоша же от нечего делать следил за маршрутом по карте, которую держал на коленях.

«Уж очень сильно Дик забирает на юг», – думал он. Чуть позже, когда ему стало ясно, что Дик ведет свою машину строго на юг, он сказал об этом Виктору, а тот перевел его слова Майклу. На что тот только беспечно махнул рукой.

Майкл говорил о том, что Библия многое впитала в себя из иудейских преданий, в том числе о всемирном потопе. Но и иудеи не были первоисточником. Они узнали о потопе от шумеров, которые тоже не были ни авторами предания, ни свидетелями потопа. Значит, до них здесь жили еще более древние и достаточно развитые люди, о которых мы ничего не знаем. И жили они во многих пещерах. Наиболее известная из них Шанидар, поскольку люди в ней жили практически постоянно на протяжении тридцати-сорока тысяч лет. Только в одиннадцатом веке до нашей эры люди переселились оттуда в несколько построенных поблизости деревушек.

Раскопки в пещере подтвердили, что потоп действительно был. В шурфе, который пробили археологи, после нескольких метров культурного слоя пошли чистые речные отложения. Откуда бы им взяться здесь, когда точно известно, что река здесь никогда не протекала и протекать не могла.

Вход в пещеру был много выше уровня здешних речных вод. Археологи прошли через речные отложения, и снова пошел культурный слой. Значит, посторонние отложения принес с собой потоп.

В расшифрованных шумерских письменах потоп тоже упоминается и даже, пожалуй, в литературной форме, в эпосе о Гильгамеше говорится, что потоп бушевал шесть дней и семь ночей. Упомянут там же и человек, который спасал на созданном им ковчеге, нет, не просто каждой твари по паре, а, в первую очередь, состоявшихся людей, настоящих мастеров, говоря современным языком – ученых и специалистов, то есть носителей знаний, что сильно отличается от того, что написано в Библии.

Есть в древнем эпосе и философская составляющая. В частности, там говорится об очистительном значении потопа. Возможно, имелось в виду, что потоп расчистил поле для жизни и развития более умственно продвинутой части нарождающегося человечества.

– То есть, если бы потопа не было, его стоило бы устроить, – развивал свою мысль Майкл, – наверное, нашему времени потоп бы тоже не помешал.

– Ну, знаете ли, слепая стихия не очень-то разбирается в том, кого следует уничтожить, а кого сохранить, – возразил ему Виктор.

– Умные и сильные всегда имеют больше шансов на выживание, чем слабые и глупые, – ответил Майкл, – я не сомневаюсь в том, что если в наше время произойдет что-либо подобное, то Америка выживет.

– А Ирак погибнет, – закончил за него Виктор, – а что вы думаете о России? Погибнет или выживет?

Майкл на какое-то время замолчал, понимая, что его слова никак не могут считаться политкорректными. У него не было раньше личного опыта общения с русскими, а тот, что он приобрел во время поездки в Москву, да и сейчас, за неделю тесного общения, был скорее положительным. А потому он примирительно сказал:

– Наверное, я неудачно выразился. Я думал о тех, кто выживет, а не о тех, кто погибнет. Во всех случаях я не прав, извините.

Виктор уже собрался развить эту тему, но тут в небе на горизонте появился вертолет. Он быстро приближался, потом покружил над продолжавшими двигаться машинами и улетел обратно. «Не к добру это», – подумал Виктор. Вскоре вертолет вернулся снова, опять описал круг в небе, а потом полетел в другую сторону. Дик остановил машину. Виктор подъехал к нему и тоже остановился. Все вышли из машин. Можно было ожидать, что вслед за вертолетом сюда нагрянет еще кто-то. Спрятаться в пустыне невозможно, убегать бесполезно. Все это понимали и без слов.

– Давайте пока перекусим как следует, – предложил Виктор.

Пока Гоша доставал походный столик, а Виктор с Майклом открывали и разогревали на крохотном примусе консервы, Дик вернулся к машине. Он открыл люк на ее крыше, развернул небольшую антенну и включил спутниковый телефон. С кем и о чем он вел разговор, слышно не было. Потом убрал антенну, аккуратно закрыл люк, и подсел к столу.

– Давайте раскроем наши карты, господа, – произнес он, наливая в стакан кофе из термоса.

Завладев хрустальным черепом, Крис с помощью Тима и Тома первым делом постарался тщательно спрятать его. Отвез в свой гараж и прямо так, как он был завернут в несколько курток, засунул под груду старых покрышек. Потом, оставив Тима и Тома охранять ценную находку, бросился к боссу. Тот не сразу принял его, но позже, когда Крис уже отчаялся дождаться аудиенции, все же снизошел до своего помощника и внимательно выслушал.

Слушая Криса, уже весьма немолодой и умудренный жизненным опытом босс быстро понял, что в его руки попало что-то весьма интересное и ценное. А еще он понял, что ему самому будет не под силу определить ни реальную стоимость находки, ни найти покупателя на нее. Значит, надо обращаться наверх, может быть, даже на самый верх.

«Это только мои шестерки полагают, что я здесь самый главный, – думал про себя он, – а на самом деле я лишь звено в общей цепочке».

Даже про себя он не произносил запретное слово «мафия», хотя думал именно о ней, с одной стороны, не существующей, а с другой, вездесущей. Оттого и победить ее нельзя, так как она – фантом, возникающий тогда, когда надо, и там, где надо, делающий свое дело и тут же исчезающий.

В молодости, начиная свою карьеру с мелких краж и вооруженных ограблений, он думал, что у мафии действительно есть глава, некий крестный отец, как его называют в миру и в литературе. Но время крестных отцов, по-видимому, прошло. Мафия адаптировалась к современному миру. Ее верхушка стала размытой, распределенной между политиками и бизнесменами разного калибра.