Такие слова, наверно, способны подбавить тебе весу.

— Отойдите от моей машины!

— Так это правда?

— Сказано вам: отойдите от моей машины!

— Послушайте, ведь как обычно вы делаете в таких случаях, чтобы уменьшить риск? — говорит Джек. — Вы работаете с клиентом, выискиваете одного-двух поручителей для лучшего обеспечения страховки, правда? Ведь так обычно происходит, когда риск велик, но хочется удержать клиента?

— Это все наши дела, мы все это решаем в Отделе андеррайтинга.

— Почему я и обращаюсь именно к вам.

— Вы не знаете тонкостей нашей работы.

— Ну так научите меня им, просветите меня.

Рейнолдс снимает очки и некоторое время сверху вниз смотрит на Джека, прежде чем сказать:

— У меня нет времени объяснять вам вещи, которые вы не в силах понять ввиду недостаточности образования. Поэтому давайте оставим это.

— Исключено.

— Как, вы сказали, вас зовут?

— Джек Уэйд. Подотдел крупных претензий.

— Это, кажется, Билли Хейеса?

— Вы отлично это знаете, — говорит Джек. — Ваш босс сегодня с самого утра ему трезвонил.

— Ну так вот, Джек Уэйд из подотдела крупных претензий, — говорит Рейнолдс. — Скажу вам раз, и точка: бросьте вы это дело! Поняли?

— Ну где мне понять? Я же недостаточно образован. А потом, вы не раз мне это сказали, а два раза.

— Но в третий раз повторять не буду.

— Вот и хорошо, а то мне уже скучно становится.

— Завтра утром вам скучно не будет. Обещаю.

— Значит, будут еще звонки?

— Отвянь от моей тачки!

— Полегче, полегче! Может, сбавишь обороты?

Рейнолдс втискивается на водительское место, нажимает стартер. Джек убирает бумаги с его капота.

Стекло машины медленно, с электрическим шорохом опускается.

— Заплатите по иску, — говорит Рейнолдс.

— Ни за что.

— Заплатите!

— Мне уши этим прожужжали. Все словно сговорились.

— Потому что они правы.

— Разрешите вам напомнить один из основных законов физики, — говорит Джек. — Прежде чем жаркое пламя опускается вниз, оно идет вверх. Так что не пытайтесь больше задавать жару Билли Хейесу, потому что прежде я задам жару вам самому, направлю его, так сказать, в вашу сторону, снизу вверх — от полулегкого к тяжеловесу!

Стекло поднимается.

Рейнолдс исчезает за синим тонированным стеклом.

Стекло-то запотело, мутновато малость, думает Джек.

На стоянке в тот день — настоящее пекло.

Джек идет в контору, где к нему тут же устремляется Сандра Хансен.

— Сандра, — говорит Джек.

— Джек.

Джек понимает, что разговор предстоит не иначе как очень неприятный, потому что Сандра исполняет обязанности главы так называемого ОСР — Отдела специальных расследований компании, то есть отдела, разбирающегося со всякого рода фальсификациями. Каждая крупная страховая компания имеет подобный отдел, специализирующийся на сомнительных, потенциально мошеннических претензиях. ОСР «Жизни и пожара в Калифорнии» — это своего рода разведывательная служба: с мелким мошенничеством она дела не имеет, ее область — это крупные, многоступенчатые аферы, преступные сети и сообщества, где с помощью фальшивых исков добываются миллионы баксов в год.

Как бывший коп, Джек идеально подходил бы для работы в ОСР, но, не желая больше оставаться копом, Джек исключил для себя и какую бы то ни было деятельность, напоминающую работу копа.

Другая причина, по которой Джек не желает работать в ОСР, — это то, что отдел этот расследует и всяческие злоупотребления служащих компании. Случаи, когда работник Отдела претензий получает деньги за то, что рекомендует того или иного строительного подрядчика, или оценщик автомобилей делит доход с той или иной автомастерской, или когда служащий Отдела андеррайтинга берет взятку с агента и одобряет заведомо неправомочный договор, — все это в прямом ведении ОСР.

А Джеку больше по душе лающие гончие, чем рыскающие в подполе крысы.

— Ты меня искала, Сандра? — спрашивает Джек.

— Вот именно, — говорит Хансен. — Ты ведешь дело, которое представляет для нас интерес.

— Оливии Хэтеуэй? — спрашивает Джек.

Но Хансен не оценивает шутки. Она меряет Джека холодным пристальным взглядом профессионального работника ОСР и говорит:

— Дело Вэйла.

Ах, какой сюрприз, думает Джек.

— А что в нем, собственно, такого особенного?

— Мы хотим, чтобы ты перестал его копать.

— Кто это «мы»?

— ОСР.

Сказала так, словно у него от этого должны все поджилки затрястись. Этот чертов ОСР воображает себя чем-то вроде ФБР, да еще и темнит со своими расследованиями.

Да пропади они пропадом!

— А почему? — спрашивает Джек. — Почему это ОСР понадобилось, чтобы я не копал это дело?

— Это важно?

— Для меня — да.

Хансен злится. Обычно, когда она говорит «не лезь в какое-то дело», ее слушаются.

— Ты сам не знаешь, куда лезешь, — говорит Хансен. — Бог знает куда ты лезешь!

Тут она права, думает Джек. Это-то и интересно.

— Так расскажи мне это, Сандра, — говорит Джек. — Твои парни там что-то нарыли, так скажи мне, что именно. Мне это будет в помощь.

— Ты наделаешь серьезных ошибок, запутаешься, ты…

— Так подсоби мне, — говорит Джек. — Правда, Сандра, посвети мне фонариком.

— Дело это такое дрянное, что тебе не осилить. Не по зубам тебе оно.

— Может быть, предоставишь мне решать, что мне по зубам, а что нет? — говорит Джек.

Тут Сандра ощетинивается:

— Не заставляй меня попросту отстранить тебя от дела.

Этот чертов ОСР способен и на такое. Встрять и забрать дело себе.

Но почему же тогда она уже этого не сделала? — думает Джек. Если ей кровь из носу нужно дело Вэйла, почему же не забрать его для расследования? Ясный и чистый случай поджога. Ничего, кроме всеобщего одобрения и рукоплесканий, ОСР это расследование не сулит.

— Но я пытаюсь решить это с тобой полюбовно, Джек, — говорит Сандра. — Говорю тебе, отступись.

— Иными словами, ты считаешь, что я должен заплатить по этому иску.

— Я этого не говорю.

— Ты уже принялась за это дело сама, да?