Я: Он побежал на улицу играть в футбол. Кэлли думает, что он хочет произвести на тебя впечатление. Кстати, у него матч в субботу, надеюсь, ты сможешь прийти.

Гэвин медлит с ответом, и я начинаю нервничать. Может, он на самом деле не хочет участвовать в таких обыденных вещах. Может, хочет быть отцом только номинально. Я напоминаю себе обо всем, что он сказал мне вчера ночью и сегодня утром, – о том, как он хочет меня, хочет Мэддокса.

Неужели это были просто слова?

Гэвин: Милая, пойти с тобой на футбольный матч, в котором будет играть наш сын, – это просто моя мечта! Скажи, когда мне прийти, и я весь твой.

Я облегченно выдыхаю и перечитываю последние слова. Я весь твой. Секунду мое сердце трепещет. Но только секунду. Потом мозг расставляет приоритеты.

Я: Приходи к нам в 2, чтобы вы успели познакомиться и поговорить до того, как мы пойдем на игру.

Гэвин: В 2 в субботу? Я так долго тебя не увижу?

Я: Не увидишь меня?

Гэвин: Да, Бэйлор, тебя. Я не переставал думать о тебе с тех пор, как ты ушла сегодня утром из гостиницы. Весь полет был для меня пыткой, потому что я не мог тебе позвонить или написать. Я хотел, чтобы ты знала, как хорошо мне было вчера ночью. Я прилетаю в пятницу в 10 вечера по вашему времени, может, встретимся сразу после в гостинице?

У меня учащается пульс, внутри все размягчается, а между бедер становится влажно уже при мысли о том, что он мог бы со мной сделать, если бы мы встретились в пятницу вечером. Что он точно со мной сделает, потому что он это делал всю прошлую ночь. И сегодняшнее утро. Снова и снова.

Нет. Лучше подождать, пока Мэддокс и Гэвин познакомятся. Вдруг они не поладят? Вдруг Гэвин решит, что дети – это не так классно, как он думал? Вдруг Мэддоксу будет с ним плохо?

Вдруг Гэвин лжет мне, чтобы добраться до сына?

Гэвин: Бэй?

Я: У меня уже есть планы на пятницу.

Гэвин: Ты же говорила, что у тебя сейчас никого нет.

Я: У меня никого нет. Я встречаюсь с подругами.

Гэвин: Если только я не заставлю тебя передумать.

Я: Вряд ли.

Гэвин: Ты недооцениваешь мое очарование, Бэйлор.

Я: Зато не твое эго!

Гэвин: Ой! Это было больно, Митчелл.

Я: Увидимся в субботу, Макбрайд.

Гэвин: Если только не увидимся раньше.

Я смеюсь – то же самое он сказал мне тогда в университете.

За ужином Мэддокс необычно тих, и я даю ему время привыкнуть и адаптироваться ко всему происходящему самостоятельно. Он играл в футбол, пока совсем не выдохся, и я даже не успела прочитать ему новую главу его любимого «Гарри Поттера» перед сном.

Я стою в дверях и смотрю, как мой чудесный маленький мальчик спит в своей кроватке в мягком свете ночника. На нем одеяло с черно-белыми футбольными мячами. Я невольно задаюсь вопросом: то, что скоро произойдет, станет лучшим или худшим событием в его жизни? Я видела детей, чьи родители разводятся. Это произошло с Крисом и его младшей сестренкой. И это было ужасно. Споры о том, кто с кем проведет какие праздники, дни рождения и летние каникулы. Дети вынуждены занимать сторону одного из родителей, когда те не могут договориться. Я ведь не обрекаю Мэддокса на такую жизнь? Потому что надо признать, что даже если мы с Гэвином будем вместе, в лучшем случае это будут отношения на расстоянии. У него продюсерская компания в Калифорнии. Всё и все, кого я люблю, находятся здесь. В Мейпл-Крик. За пять тысяч километров.

Я пыталась объяснить Мэддоксу, что Гэвин не сможет всегда – даже большую часть времени – быть здесь. Я не хочу, чтобы Мэддокс сразу слишком сильно к нему привязался. Я не хочу, чтобы он думал, что мы станем одной большой счастливой семьей. Потому что этого не произойдет.

И все же какая-то часть меня надеется, что мы сможем найти золотую середину. Что сможем все устроить так, чтобы Мэддоксу было хорошо. Чтобы нам было хорошо. Но такого рода хэппи-энды бывают только в книжках. Уж я‐то знаю. Я же сама их пишу.

Часто говорят, проблемы в отношениях – это основа музыкальной индустрии. Если послушать тексты песен, то большинство из них об одной из двух вещей: о том, как кто-то влюбился, или о том, как кого-то бросили. Очевидно, когда с музыкантом случается одно из этих событий, песни сочиняются сами собой. У писателей не так. По крайней мере у одной конкретной писательницы. Я уже несколько недель не могу написать ни слова. Не то чтобы я влюбилась или, наоборот, переживала потерю, но надо признать, что сейчас я нахожусь на эмоциональных американских горках. Из меня просто обязаны с легкостью литься целые главы. Любовные сцены. Сцены ссор. Они должны приходить ко мне без малейших усилий. Но как только я сажусь писать, ничего не выходит. Я не могу сосредоточитсья. Каждая любовная сцена превращается в воспроизведение ночи, когда я потеряла девственность. Каждая ссора напоминает мне, из-за чего мы однажды поссорились с Гэвином, – о Карен.

Я слышу стук в дверь и с радостью прерываю свой писательский ступор. Я открываю дверь и вижу огромный букет моих любимых цветов в руках у того же паренька, который доставлял мне цветы всего два дня назад. Неужели прошло всего два дня?

Паренек вздрагивает и передает мне цветы.

– Все еще в немилости, да?

Я смеюсь и ставлю красивый букет рядом с другими, которые еще даже не начали вянуть. Потом беру со стола кошелек и протягиваю ему чаевые.

– Нет, уже нет. Просто теперь он старается меня задабривать.

– Понятно. Хорошо, – говорит он. – Спасибо за чаевые. Хорошего дня!

– Спасибо, и тебе.

Я закрываю дверь и оглядываю свою прихожую, которая теперь похожа на цветочный магазин перед выпускным.

Потом достаю прикрепленную записку и читаю ее.

Бэй,

Эти цветы даже не сравнятся с тобой, милая. Твое лицо еще прекраснее, чем я его запомнил. Я готов смотреть на тебя