Сема успел обозреть все как следует, пока торчал на обочине дороги. Он знал, что в доме находятся Мастинский и Большаков, но слышать, о чем они говорили, он, конечно, не мог. Да это и не входило в его обязанности. Он донесет Беглову, а тот пусть сам решает, как быть дальше. Солидный дядя, этот Мастинский, по всему видать.

Большаков, удобно расположившись в салоне, включил музыку, чтобы не скучно было.

Он вспомнил, как изменилось лицо Мастинского, когда он ему про Ирэн намекнул. Хорошая девочка, слов нет. Лакомый кусочек. Он, Большаков, тоже не прочь с ней побаловаться. Но у босса, видать, на её счет намерения серьезные. Надо поаккуратнее с насмешками. Не ровен час скажешь что-нубудь не то. Его дело маленькое. Вадим удивлялся: при возможностях Мастинского западать до такой степени на какую-то девчонку?.. Умный, хитрый, могущественный Борис Ефимович, оказывается, имеет маленькую слабость. Он этого не понимал.

Хотя чего тут не понимать? Прокололся же он с этой чертовой медсестрой из дома отдыха, Маргаритой Сергеевной!

Сексуально озабоченная хищница… Но как была хороша в постели! Как изощренно ругалась матом, когда сидела на нем верхом и качалась… Ни капли женской стыдливости. Она называла все своими именами, и это тоже подстегивало, возбуждало. У него даже сейчас что-то екнуло в груди. Хороша, мерзавка, но какая стерва! Вместо одного любовника ей нужно пару жеребцов, может быть, они её удовлетворят.

На такую ситуацию он и напоролся, когда отлучился на день в Москву.

Большаков проехал уже жостовскую развилку. Занятый своими мыслями, он так и не заметил, что у него на хвосте висит грязный «жигуленок».

Резаный больше, чем на пять машин, от темно-синего «Вольво» не отставал. На Ярославском шоссе, боясь упустить клиента, приблизился ещё на одну машину. Так они доехали до Кунцева.

«Куда это он лыжи навострил?» — подумал Сема.

Большаков, позвонив предварительно из машины, не поехал ни в свой офис на Малой Грузинской, ни домой, на Берсеньевскую набережную. Он ехал к Евгению Балину.

Сема Резаный этого не знал. Он боялся упустить из виду Большакова. Ему надо было во что бы то ни стало выяснить, куда наладился этот хмырь.

Слежка за Большаковым принесла неожиданный результат.

Артем, слушая Сему Резаного, побледнел от гнева. Он вспомнил предостережение Гудкова. Мастинский — серьезный противник, он, как гадюка, жалил внезапно и насмерть.

Артем крепко закрутил гайки с Блиновым. Он ещё раз предупредил его, чтобы сидел смирно и не помышлял вырваться из-под опеки. Губернатор убедился, что Беглов намерен привести свои угрозы в действие.

— Ты мои хорошие намерения знаешь. Широкой общественности будет небезынтересно узнать…

Плевать Блинову на широкую общественность. Его деятельностью заинтересуются компетентные органы. За аморалку не сажают, а вот за то, что в карман к государству залез, за злоупотребление полномочиями и нанесение материального ущерба не только с должности, за решетку загреметь можно.

Да и от аморалки не поздоровится. Приятно, что ли, видеть, как тебя на всю страну по телевизору показывают, когда в постели по девкам ползаешь и причиндалами своими трясешь?!

Блинов ежился, представив себя на месте высокопоставленного чиновника, борца с преступностью, кассету про развлечения которого показали недавно по ночному телевизионному каналу. Караул!! Толстым животом через бабу переваливается… Вот мерзость-то!

Скандал с банным министром, которого голым с девками в бане застукали — детская шалость по сравнению с показанной кассетой. А должности-то, должности какие… Что у одного, что у другого!

Журналисты, конечно, подонки те еще, но это дело десятое. Каждый свой хлеб зарабатывает, как может.

Бывший министр юстиции не из-за голых баб, с которыми в бане засветился, на нарах парится. От срама никто не умер. Стыд не дым, глаза не ест. За баб министра юстиции с должности поперли, посадили за другое. Валютный счет в банке, то, се… Брал, не брал — каждый про себя сам все знает.

За Блиновым, кроме аморалки, криминальный след тянется.

— Я уйду из региона, но тебя под суд отдадут, уж я об этом позабочусь, будь уверен, — от этих слов Артема Семеновича у Блинова уши закладывало.

Беглов пугал и пугал не впустую. Евгений Иванович помнил его выражение лица и злой голос. У этого не задержится.

— Ты помнишь, я всегда выполнял свои обещания…

Позиции Беглова в регионе были крепки, он подстраховался со всех сторон. Только чрезвычайные обстоятельства могли подорвать его положение в крае.

Сейчас основная борьба происходила здесь, в столице.

Гром грянул, откуда не ждали.

Мастинский через Вадима Большакова вышел на Евгения Балина.

Сема, проследив за Вадимом от клязьминского особняка, выяснил, куда тот направляется. В Кунцево, в гости к Евгению Балину.

— А кто такой этот Балин? — наморщил лоб Артем.

Его превосходная память, фиксировавшая все автоматически, выхватила знакомую фамилию.

— Балин, Балин, — повторял он, а в голове уже зажглась красная предупредительная лампочка.

Он вспомнил журналиста Евгения Балина, приятеля Юрия Петровича Яковлева. Артем даже однажды видел его в ресторане казино «Белый жасмин». Личность произвела неприятное впечатление.

Покойный Петрович показал ему номер газеты, где была стаья этого шелкопера с подписью: Е. Балин.

— Остроумный мужик, — веселился Яковлев.

То, что Большаков встречался с журналистом по его, Беглова, душу. было ясно. Как ясно и то, что за всем этим стояла фигура Бориса Ефимовича Мастинского.

Все это было неспроста. В совпадения Артем не верил.

Петрович был дружен с Балиным. Интересно, что он наговорил перед смертью журналисту? Это может представлять серьезную опасность и теперь, полтора года спустя…

Нужно было пускать за журналистом «хвост» и ставить на прослушку.

Артем распорядился.

Сделать «закладку» в редакции оказалось несложно. Только это мало что дало. Со своего рабочего телефона Балин с Большаковым не разговаривал.

— Осторожный, сволочь, — выругался Артем.

Он понял, что журналисту были даны соответствующие указания. Напряженность возрастала.

События полуторагодовой давности могли сейчас сыграть с Бегловым нехорошую шутку.

После того, как убрали Яковлева, надо было срочно подчищать хвосты. Лилю, любовницу Петровича, припугнув как следует, отправили домой, в Курск.

Мягкотелым стал Артем, не захотел тогда брать лишний грех на душу, пожалел молодую бабу. Лиля в умелых руках могла стать бомбой замедленного действия. Это здесь она напугана до смерти, а домой приедет, отойдет, болтать начнет. Правда, это лишь в том случае, если что-то знает, а Беглов был в этом не уверен. К тому же эту девицу всегда можно было выдернуть назад, в Москву.