упал, очевидно выронив из рук телефон. Экран тут же погас, а мы остались сидеть в полном и напряженном молчании.

Мне бы себя пожалеть, если честно. Было плохо и горько. Морально, физически, как угодно. Меня словно вывернули наизнанку, потом будто мокрой тряпкой вытерли липкую грязь и завернули обратно. Но что такое моя тоска по когда-то случившемуся уже прошлому в сравнении с тем, что творилось теперь в душе Марка?

— Какой же я идиот… мозги свои потерял еще там, в фае станции “Автово”.

Эти слова ударили вдруг неожиданно-больно.

Нет, ничего неожиданного я не услышала. Это мужчины вольны выбирать свою путь-дорогу. И сколько бы они не толковали о свободе отношений, мы всегда точно знаем: бесплодная я молодому самцу не нужна, совершенно. Никаких больше иллюзий. Хорошо, что сказал это вслух.

— Как только ты развернулась и убежала, мой разум погас, я ослеп и оглох. Пустоголовый придурок, олигофрен, да как меня только держат в разведке! Какая там Инквизиция, мне же в цирке самое место! В шапито или зверинце! Какой же я идиот!

Если говорить откровенно, эта сцена не очень походила на переживания по поводу продолжения рода Кота. И я вдруг успокоилась. Право же, хуже не будет.

— О чем ты? — попыталась сползти с его горячих колен, но мне почему-то не дали. Мысли кружились, как сонные мухи. Зачем я ему теперь? В качестве так себе очень любовницы? Очень смешно. Да, такие они, маленькие серые мышкины мысли. Я все-таки женщина, и уже даже как бы немножечко замужем.

— Август, Люсенка, август. Известный в преступных кругах азеркинов мошенник, альфонс, карьерист и пройдоха, ведун с обнуленной внеурочно лицензией. Ты помнишь фамилию нашего гостя?

“Нашего” прозвучало вдруг так… что я снова расплакалась. А давала ведь слово себе не рыдать, и почти получалось. Я сильная, я силь…а-а-а-а…

— Он из обрусевших немцев… Гётлим.

— Ты знаешь, как переводится эта фамилия?

Я понятия не имела и вообще никогда не задумывалась. А вот Марк, судя по мрачному виду — все знал. А если судить по уровню его общей осведомленности, то не только фамилию моего бывшего.

— Марк, ты ведь знал? — мне это стало вдруг важно.

— Что я идиот? Всегда подозревал, но как-то, знаешь ли, верилось в лучшее.

— Я о… том, что он сказал! — я вдруг разозлилась. Как он может так? У него там мать между прочим творит всякие глупости, жена с неприятным диагнозом, а он все тут сокрушается.

— Я о том же! Август, душа моя, если верить тщеславной латыни, значит “божественный”. А в переводе на строгий немецкий…

— Гётлим? — но он никак не может быть бабником, Марк! У него… как бы это так деликатнее выразиться… не получится!

— А это не он. Да, Люсенька, ты совершенно права, доверить младшему брату такое сокровище, как ты, эта сволочь никак не могла, тобой он занялся лично. Знаешь, почему ты сбежала?

Хорошой вопрос. Как объяснить нормальному человеку, что это нормально: бояться провала. Что в его лице там, на ступеньках станции “Автово” а увидела всю возможную низость собственного падения.

— Испугалась.

Самое трезвое, что пришло в голову.

Скептическое выражение на лице мне стало ответом. Ну да, он уже спрашивал, неужели такой страшный. Ему не понять.

— Солнышко, это сработала магия. Банальный, тривиальный и пошлый приворот, запрещенный к использованию на людях лет уже сто и все популярный среди дикой публики.

— Я же антимаг, — голос почему-то вдруг сел, слова давались с трудом. Воспоминания мне давались очень трудно. — Вы мне все это говорили, и я уже неоднократно сама убеждалась.

Он задумался на секунды, затем спустил меня с рук, и развернул очень быстро, как будто в “жмурки” играть собирался.

— Он даже не понял, что сделал. Одно только радует: в этом мире полно народу еще даже более глупого, нежели я.

— Марк, я совершенно ничего больше не понимаю! — это была абсолютная правда. Голова уже просто кружилась от количества неизвестных в нашем с ним уравнении.

— Он сам того не желая мне указал на ошибки. Мы все как бараны уперлись в легенду об антимагах. А их, слава Создателю, действительно не существует. Ты, солнышко мое ненаглядное — зеркало. Есть антимагические щиты, заклинания, артефакты, а ты сама щит. Такой ежик магический: когда опасаешься, сразу же выставляешь иголки и становишься неуязвима для магии.

Ну вот, поздравляю Илона тебя с новой ступенькой карьеры: из мышки в котята и котят быстро в кошки и дальше в чин ёжиков. Славненько, креативненько.

— А что с твоей мамой? — со мной разобрались, теперь о печальном.

У зачем-то тронул гшубами мой лоб и так замер, как будто раздумывая.

— Я боюсь, что на этот вопрос…

— Он ответить не сможет! — раздался за спиной знакомый мне женский голос и оба вздрогнули, на него разворачиваясь.

42. План "Б"

— Маруся! — ну конечно, как можно ее не узнать?

Красотка стояла в арке дверного проема на кухню и озорно нам улыбалась, поблескивая своими кошачьими глазками.

— Что ли не ждали? Меня Макс к вам прислал. Маманя-то ваша сбежала, старушка!

Я рванулась к ней было, на радостях позабыв обо всем, но Марк меня удержал, молниеносно поймав за талию и задвигая за свою спину зачем-то. Я еще удивиться успела, пытаясь понять, что такое у нас происходит, как вдруг прямо перед моим носом что-то ослепительно вспыхнуло, и время остановилось.

Все дальше происходившее я наблюдала как зритель кадров замедленной съемки. Кот вскинул руку, и нас от Маруси отделяла полупрозрачная, но отлично видимая преграда, искрящаяся яркими синими всполохами, осязаемая, пугающая. Наша гостья вдруг улыбаться вообще перестала и в руке у нее появился простой и совсем немагический черный пистолет. Ничего совершенно волшебного в нем точно не было. Матовый аспидный ствол в женской руке выглядел страшно и некрасиво совсем. Ничего романтичного. Я видела, как тонкий девичий пальчик медленно нажимает курок, и в ту же секунду меня одним быстрым движением стремительно уронили на пол, пусть не плашмя, но задом я все же шарахнулась. В это мгновение наша Маруся окончательно перестала быть просто Марусей, вдруг выросла ощутимо, разом раздалась в плечах, и почему-то существенно почернела. Она было прицелилась снова, но увидев в лице Марка что-то понятное только ей, откинула в сторону пистолет, содрала с себя