Фромингкейт, толкователи Библии любят принижать роль женщин, а ведь они есть суть жизни. Именно они, те, кто привел человечество к грехопадению, теперь должны стать его спасительницами. Божьи дочери, зачатые без мужчины, лишь от Семени Жены, вернут людей обратно в лоно Эдема.

– Ваш Эдем… Это будет мир амеб, не умеющих самостоятельно принимать решения, мир живых мертвецов.

– Вы предсказуемы, керр Юрген, – поскучнел профессор. Обиженно добавил: – А про живых мертвецов вам лучше поговорить с Агнесс Висеншафт. Как, думаете, будет выглядеть наша страна лет через пятьдесят, если обожаемых ею големов поставят на поток, а людей вынудят продавать свое посмертие кучке жадных капиталистов ради горбушки хлеба? И это еще не худший вариант! Обязательно найдутся идиоты, которые захотят использовать армию немертвых солдат для нападения на соседние государства! Вам больше нравится это будущее?!

Последний вопрос керр Штайнер почти прокричал, вскочив с места: похоже, созданные Агнесс големы невероятно раздражали его. Юрген боялся представить, во что выльется недовольство профессора, но тут Катрин дернула спутника за манжету, привлекая внимание, и напомнила:

– Через полчаса будет пересадочная станция. Нужно сменить лошадей.

Тот возмущенно хлопнул губами, словно не понимая, как кого-то может волновать приземленная чушь, пока он вещает о высоких материях! Но промолчал. Неохотно вытащил из внутреннего кармана уже виденный пузырек с таблетками. Керляйн Хаутеволле пояснила пленнику:

– Не берите в голову. Когда керр Штайнер приходит в возбуждение, то начинает нести религиозную ахинею. Гениальность, увы, часто идет под руку с безумием.

По тону, которым она сказала эти слова, по восхищению во взгляде Юрген заключил, что все ее предыдущие утверждения про идолов из мужчин не более чем чушь собачья! Может, Катрин и не была влюблена в профессора, но увлечена им точно.

Дорога вильнула, миновала редкий перелесок. Забралась на холм, открывая вид на реку и раскинувшуюся на противоположном берегу деревню. Нахохлившиеся под снежной шапкой дома напоминали крепкие боровички. Навскидку дворов было около двухсот, а то и все триста. Имелась и своя школа, и дом совета, и даже лазарет – двухэтажные кирпичные здания, узнаваемые по казенной бедности отделки.

На холме возвышалась церковь. В солнечный день, когда кресты и купола горели червленым золотом, она имела вид праздничный и впечатляющий. Но нынешний вечер оставил на ней тот же обесценивающий налет серости и уныния, что и на окружающих полях.

Дорога спустилась к мосту – каменной арке над скованной льдом рекой. Гулко зацокали копыта лошадей, оживившихся при виде пересадочной станции. Богатое подворье с конюшнями, трактиром и гостевым домом позволяло усталому путнику рассчитывать не только на горячий ужин, но и на ночлег.

– Керр Фромингкейт, сейчас вы, несомненно, подумали о какой-нибудь глупости, например крикнуть: «Это преступники! Арестуйте их!» – Профессор вернул себе ясность рассудка, а вместе с ней и наблюдательность. – Возможно, вам и удастся остановить нас, но люди… могут пострадать. Сила Катрин иногда пугает даже меня, ведь она лишает человека всяких якорей, и чувства самосохранения в том числе. Надеюсь, вы проявите благоразумие и не станете привлекать внимание? Или вам понравилось быть убийцей?

Юрген неохотно кивнул, соглашаясь ничего не предпринимать.

– Уладишь все? – профессор посмотрел на спутницу. – Не думаю, что разумно снова использовать документы нашего вынужденного сопровождающего.

Девушка открыла дверцу, легко спрыгнула на снег. Звонко рассмеялась, отвечая на грубоватую шутку возницы. Попросила распрячь лошадей, пока она договаривается о смене, и уверенно, красуясь, направилась к центральному дому.

Едва керляйн скрылась из виду, Юрген почувствовал себя намного свободнее, словно с тела сняли тяжеленные невидимые вериги. Позабыв о стягивающей запястья бечевке, он представил, как бросается на лыбящегося керр Штайнера, выбивая из того самодовольство вместе с безумными планами по захвату мира. Такого удачного случая может больше не представиться.

На крыльцо вышла Катрин, мило щебеча с рано поседевшим, но еще крепким мужчиной. Судя по бурной жестикуляции и долетающим до кареты обрывкам разговора, смотритель опасался отпускать путников в ночь, уговаривая воспользоваться мягкой постелью, теплым ужином и всеми удобствами, которые он мог предложить. Рядом, тщетно привлекая внимание красавицы, крутился безусый юнец лет шестнадцати. Он же по первому слову побежал в конюшню.

Катрин на секунду отвлеклась от собеседника и выразительно, догадываясь, что Юрген за ней наблюдает, улыбнулась. Бунтарский порыв схлынул так же внезапно, как и зародился. Пленник расслабился, откинулся на сиденье под насмешливым взглядом профессора.

Полчаса спустя экипаж продолжил путь, устремляясь в туманную белизну полей, однообразие которых вгоняло в глухую тоску. Темнело.

– К сожалению, мы спешим, а потому вынуждены обходиться без привычных удобств, – посетовал Штайнер. – Спите, керр Фромингкейт, в ближайшие несколько часов не случится ничего интересного.

В другое время Юрген с удовольствием последовал бы совету. Но когда ты пленник, глупо проворонить шанс на побег из-за желания вздремнуть. О том, что если ему повезет, он снова окажется в одиночестве посреди безлюдных полей, стажер предпочитал не думать, чтобы окончательно не утратить присутствие духа.

Вдалеке загорелись огни. Две желтые звездочки то вспыхивали, то гасли, скрываемые сугробами. Приближались. Вскоре стало ясно, что экипаж стремительно нагоняет манакат. Шустрая машина могла быть простым совпадением, но внутри Юргена колыхнулась надежда.

– Кажется, нас нашли, – заметила Катрин, прищурилась.

Манакат вплотную подобрался к экипажу. Кто-то закричал, требуя остановиться, но очарованный керляйн Хаутеволле кучер не признавал чьих-либо еще приказов.

Тряхнуло.

За окном мелькнуло нечто громоздкое и темное, исчезло в сугробе. Подстрелили возницу? Переживать о чужой судьбе Юргену оказалось решительно некогда. Потерявший управление экипаж накренился влево, приложив молодого человека лбом о стенку, вильнул в противоположную сторону, выправился и остановился.

Керр Штайнер вытащил из кармана раскладной нож, выщелкнул лезвие. Приоткрыл дверь и проорал в пустоту:

– Не подходите! У меня заложник! И видит бог, я его прирежу, если вы сделаете еще хоть шаг!

– Откуда мы знаем, что он жив?

– Подайте голос, керр Фромингкейт, – попросил профессор.

Юрген упрямо закусил губу, и Штайнер зло повторил:

– Скажите вашим назойливым коллегам, что они хотят, иначе я отрежу вам какую-нибудь не слишком нужную часть тела и выкину в качестве доказательства наружу.

Юрген не сомневался, что профессор выполнит угрозу. Стажер покосился на лезвие, опасно приблизившееся к носу, сглотнул и подчинился.

– У него нож! И он обещает убить меня, если вы полезете внутрь!

Снаружи чертыхнулся Луцио. Заскрипел снег под шагами.

– Отступили.

Профессор тоже отодвинулся, и пленник вздохнул с облегчением, когда отточенное лезвие перестало маячить возле его лица.

– Керр Штайнер, керляйн Хаутеволле, не усугубляйте ваше положение! Если вы сдадитесь, я обещаю…

– Они не позволят нам уехать, – безразлично заметила Катрин.

– Надо признать, мы угодили в патовую ситуацию, моя дорогая, –