появилось сочувствие. – Утешайся, что тебе гораздо лучше, чем Лабберту.

Юрген дернулся, тщась встать, и тут же рухнул обратно.

– Он… Я его…

– Лежи уж, герой. Он жив. И скоро поправится. Но таким красавчиком, как раньше, уже не будет, – Луцио постучал пальцем по правой брови. – Пуля прошла по касательной, но ты стрелял в упор: как результат – сотрясение и сильный ожог. Да и шрам от рассечения останется, – детектив нахмурился. – Вам обоим повезло, что рядом оказался случайный свидетель, который позвал на помощь.

Юрген виновато потупился.

– Простите. Я не хотел.

– Конечно, не хотел. На твое счастье, у нас хватает доказательств, что керляйн Хаутеволле обладала уникальной способностью подавлять волю находящихся рядом людей, иначе все могло закончиться гораздо плачевнее. Керр Дорф, керр Марен, да и сам керр Рум тоже попал под чары Катрин, поэтому вряд ли таит на тебя обиду.

Гробер уселся в ногах.

– Даже не собираюсь спрашивать, на что это похоже. И кроме меня найдется немало желающих бередить раны, благо Хенрик пока всех разогнал, заявив, что для начала ранам неплохо бы зажить.

Юрген мысленно поблагодарил шефа: вспоминать о случившемся было противно, будто ковыряться в мешке с подгнившей капустой – тошнотворно склизкой, расползающейся в руках. Пожалуй, даже мерзопакостнее: капуста оставляла грязь исключительно на теле, а приказы Катрин влезали немытыми руками прямо в душу.

– Если так интересно, пускай сами попробуют пообщаться с керляйн Хаутеволле, – проворчал он.

– Не получится.

– Вы ее упустили? – внутри Юргена все похолодело.

– Она мертва. Выскочила из кареты следом за тобой. Промедление было слишком опасно, и мы не целились. Выстрел угодил в голову.

Юрген сам не понимал, что почувствовал при этих словах. Власть Катрин над людьми пугала, но одновременно молодой человек сожалел, что все закончилось так. Девушка ему нравилась, хоть симпатию, вероятно, и внушили искусственно.

– А Куратор? Тоже?

– Профессор Штайнер жив. Его забрали хмыри из столицы.

– Жаль, что вы и этого чертова миротворца не пристрелили, – искренне огорчился Юрген. – Боюсь, найдутся люди, которые захотят использовать гений профессора в корыстных целях.

Керр Гробер неожиданно улыбнулся.

– Сомневаюсь, что он кому-то снова причинит вред. Похоже, между ним и Катрин случилась ссора, и керляйн Хаутеволле использовала свои способности на профессоре. Когда керр Штайнера увозили, он пускал пузыри и с непритворным энтузиазмом пытался завладеть пуговицей на воротнике офицера. Так что технология производства големов – единственная вещь, которую мир унаследует от гения Франка Штайнера.

Големов? Послушных кукол? Дьявол!

– Их еще тридцать! – на лице Луцио проступило недоумение, и Юрген пояснил: – Гомункулов, искусственно созданных девушек, способных, как и керляйн Хаутеволле, влиять на окружающих их людей.

– Мы знаем. Среди вещей профессора был дневник, в котором он подробно расписывал, как и откуда получал материал, цикл выращивания гомункулов в подвалах Копперфалена, программу обучения в обители. Есть контакты организаторов беспорядков и отзывы о них же, надо заметить, весьма нелестные. Все это послужит отличными доказательствами в суде. К сожалению, – закончил Луцио с хитрой улыбкой, – повторить эксперимент профессора вряд ли удастся. Страницы, где идут технические заметки, случайно оказались безнадежно испорчены.

Детектив-инспектор, крякнув, поднялся.

– Что-то я разболтался. Через две недели жду тебя на службе, а пока пользуйся возможностью и отдыхай.

– А как же полсуток – и снова в строю? – вымученно напомнил Юрген: хотелось надеяться, Луцио завернул это не для красного словца. Болеть легче, когда знаешь: нужно чуть-чуть перетерпеть и почувствуешь себя лучше.

– Хенрик велел передать, чтобы ты пока не являлся пред его начальственные очи. Во избежание, так сказать. – Юрген собрался возмутиться, что в этот раз он точно не виноват, но Луцио не закончил. – Да и мы пока не знаем, насколько длительный эффект имеет влияние керляйн Хаутеволле и иных, созданных по ее образу и подобию особ. – Стажер поморщился, и Луцио хмыкнул. – Так что обижайся не обижайся, а вы с керр Румом – наши подопытные кролики.

Обер-детектив снова потянулся за портсигаром, но курить не стал, а просто перепрятал его поближе, в боковой карман.

– Все! Бывай!

После ухода керр Гробера в палату заглянула сестра милосердия, одутловатая женщина с серым от усталости лицом и затуманенным взглядом: в госпитале всегда хватало работы и не хватало персонала.

Сестра поинтересовалась, не нужно ли чего, и, получив отрицательный ответ, удалилась, обещав навестить позже. Голема она как будто и не заметила.

Сразу уснуть Юрген не смог.

Мышцы и суставы продолжали нещадно ныть. Озноб сменялся жаром, и наоборот. Постепенно эффект от выстрела ослабевал, или же Юрген свыкся, но боль уже не вызывала зубовный скрежет, и он провалился в странное забытье на грани сна и яви.

Время застыло стеклом. Стажер открывал глаза, каждый раз возвращаясь из темноты в прохладные, голубоватые из-за уличных фонарей сумерки палаты. А затем налившиеся свинцом веки слипались снова, даря еще несколько минут (часов?) дремоты.

Лаяла собака. Ходили по коридору. Шуршал снег по стеклу. За стеной, не боясь потревожить больных, спорили на повышенных тонах, и среди прочих легко угадывался голос керляйн Висеншафт.

Скрип двери разбудил Юргена окончательно.

В палате стало намного светлее: кто-то, вероятно одна наглая девица, раздвинул занавески, и в окно врывалось ясное солнечное утро.

– Керляйн Айланд? Что вы здесь делаете?

– Очевидно, хотела увидеться с вами перед отъездом.

Инджи покосилась на голема, поставила принесенный торт на тумбу, скрупулезно расправила бант на коробке. Подумала и слегка передвинула ленточку. Сегодня она была в длинном темно-зеленом платье с перламутровыми пуговицами. Черный кожаный корсет подчеркивал талию. Волосы она, в кои-то веки отдавая дань приличиям, забрала в хвост.

– Как вас вообще пропустили?

– Чуть-чуть обаяния, толика нахальства и немного шантажа, – белозубо улыбнулась посетительница. – Я обещала керр Дершефу не освещать это событие более необходимого минимума.

Да уж. Перед такими аргументами начальнику особого отдела Апперфорта было трудно устоять. Можно представить, как усложнится его работа, да и работа всей службы безопасности и правопорядка Федерации, если общественность узнает о существовании чудовищ, контролирующих разум других людей. Оправдание «бес попутал» приобретало новый смысл и конкретные имена, и поди попробуй докажи, что причиной преступления стала гнилая натура самого злоумышленника, а не дурной глаз соседки из дома напротив.

Пожалуй, Юрген понимал нежелание шефа выпускать этого джинна из бутылки. Достаточно и тех отчетов, что ушли под грифом «секретно» в центральное управление, а оттуда, после обработки и осмысления, приказами разлетятся по всем отделам.

– Интервью не даю. На вопросы отвечать не собираюсь.

Юрген уставился в окно. Лихорадка отпустила. Он чувствовал себя значительно лучше, хоть и удручающе слабым.

– И не надо, – Инджи обошла кровать, вновь оказываясь в поле зрения, уселась на стул. – В