ценное приобретение, керр Фромингкейт, – улыбнулся профессор. – Первый отдел сел мне на хвост, в том числе и по вашей вине, так что город пришлось покидать в спешке. И все равно мы едва не опоздали, благо стажерское удостоверение помогло нам миновать кордоны.

Теперь понятно, чей голос звучал в тумане. Это сам Юрген общался с полицейскими на выезде из Апперфорта.

– Кроме того, полагаю, ваш дядюшка сочтет нужным принять участие в судьбе племянника и исполнит пару моих просьб, если намерен и дальше наблюдать вас в добром здравии и своем уме.

Катрин не поменяла позы, только светлые брови сошлись у переносицы, а губы превратились в тонкую линию. Профессора неодобрение спутницы позабавило.

– И главная причина – вы чем-то приглянулись моей Еве. Неудивительно. Любой мастер рано или поздно привязывается к своим марионеткам, а если этот мастер еще и женщина, отбирать ее кукол попросту опасно, – керр Штайнер покачал головой: уж он-то не собирался делать такую глупость. – Я даже немного завидую. Ведь вы будете счастливы.

– Как был счастлив молодой франт из оперы маэстро Саше? – Юрген обратился напрямую к керляйн. – Если помните, та история кончилась не очень весело.

Белошвейку быстро перестала удовлетворять покорность управляющего мануфактурой, ведь ей хотелось настоящих чувств, а не тех, что рождались по ее желанию. Узнав ее ближе, привыкнув к ней, мужчина полюбил ее безо всякого волшебства – главная героиня убедила себя в этом и, поверив в сладкую ложь самообмана, сняла венок.

Пленник, обретя свободу, убил девушку… а затем покончил с собой – он уже не мог жить без госпожи: проклятие Дьявола, любовный яд анемон, оказался слишком сильным.

– Мы не в сказке, Юрген, – Катрин сочла нужным ответить.

Она обернулась, впервые посмотрев в лицо молодому человеку. Сейчас, он мог поклясться, керляйн Хаутеволле не применяла свои чары, или как там правильно называть ее способности к манипуляции чужим сознанием. Но Юрген все равно с трудом отвел взгляд от голубых глаз, в очередной раз поразившись, насколько они бездонные – словно небо.

– И я не та глупая шлюшка-швея. От мужчин я жду трех вещей: удовольствия, служения либо достойного партнерства. Но делать из них идола, молиться, а потом, когда реальность не оправдывает ожиданий, кончать с собой? Увольте.

Партнерство Юргену, судя по связанным рукам, никто предлагать не собирался, а служить чужой игрушкой?.. Молодой человек припомнил щенячий восторг на лице Лабберта, и его передернуло от омерзения.

– Видите, керр Фромингкейт, я отдаю вас в надежные руки, – рассмеялся профессор Штайнер, словно хорошей шутке. – Женские руки… Никогда не задумывались, что было бы, если бы они управляли государством? Ведь мы, доверив им самое ценное – домашний очаг и воспитание наших детей, – почему-то забываем, что страна – всего лишь огромный дом.

– Хотите видеть на месте Канцлера женщину?

– Нет. Канцлер – позиция активная, публичная, – пояснил ответ профессор. – Его задача – воплощать собой план и жестко следить, чтобы остальные означенного плана придерживались. Женщина, что тщится сыграть мужскую роль – все эти суфражистки и дамы с активной жизненной позицией, требующие равных прав лишь для того, чтобы носить брюки, – посмешище! Ошибка природы!

Керляйн Айланд, несомненно, нашлась бы что ответить. Уж ее-то не получалось запихнуть в традиционные рамки Kinder, küche, kirche, да и в рамки вообще. Воспоминание о бойкой девице ненадолго вернуло Юргену присутствие духа.

– Женщинам пристало действовать иначе, – продолжил керр Штайнер. – Держась в тени, усмирять и направлять кипящую в мужчинах энергию в созидательное русло, ненавязчиво влиять, вкладывать верные мысли.

– Как Гейсту, например?

– Гейсту?

– Гейст Рухенштат, бывший сотрудник первого отдела. Это ведь вы заставили его убить рабочих в Копперфалене?

– Ты услышь с неба – с места обитания Твоего, и прости, и воздай каждому по всем путям его, как Ты знаешь сердце его, – ибо Ты один знаешь сердце сынов человеческих.[9] Керр Фромингкейт, вы наивны, если верите, что пара случайных покойников обесценивает идею. Разве вам не известно, что перемены не происходят без жертв? – вздохнул профессор. – Любопытство еще никого не доводило до добра. Молодой человек вмешался в наши планы, за что и поплатился. – Керр Штайнер наклонился вперед, понизил голос и доверительно сообщил: – Скажу вам по секрету, Катрин очень сожалела о том проступке. Год назад она еще плохо контролировала свою силу.

Катрин снова уставилась в окно, не выказывая ни малейшего смущения от того, что речь идет о ней.

– Ваша Катрин – настоящая ведьма. Но даже если ей удастся подобраться к Канцлеру, она вряд ли повлияет на политический и общественный строй.

– Одна – нет. Но она не будет одна. Никто в этом мире не будет.

– Обитель Божьих дочерей!

Юрген похолодел: так вот кого воспитывали в коммуне Таубер! Где-то по дорогам Федерации ехали тридцать подобных Катрин чудовищ, перед которыми, стоит им попросить, раскроются любые двери и падут любые бастионы. Хотя, если судить по аскетичной обстановке, «чудовища» из обители все-таки отличались от Катрин, но, несомненно, были так же опасны, как она, и покорны воле керр Штайнера.

– Кого… что вы создали там?!

– А вы, оказывается, тоже любопытный молодой человек, – улыбнувшись, заключил профессор, но на этот раз от его улыбки повеяло угрозой. – Знаете, что плохо в женщинах? Умея идеально подлаживаться под мужчин, они редко находят общий язык между собой. Поэтому я взял за основу роевой интеллект насекомых, многорукий разум, каждая часть которого, однако, способна функционировать как самостоятельная единица, – профессор наклонился вперед. – Фактически мои девочки даже не личности, а удобный инструмент, который позволит…

– Захватить власть в стране?! – перебил Юрген.

– Берите выше, керр Фромингкейт. Федерация всего лишь первый шаг. Плацдарм, если хотите. Трудно работать, когда навязчивые личности вроде вас норовят вставить палки в колеса, – фальшиво посетовал керр Штайнер. – Но скоро в моих руках окажутся необходимые производственные мощности, и пчелок станет больше, гораздо больше. Они будут присутствовать в каждой мануфактуре и каждой шахте, на собрании ландтага и поэтическом кружке доморощенных стихоплетов. А после мы выйдем за границы одного государства и распространим наши идеи на весь континент, все континенты. Вы и впрямь счастливчик, керр Фромингкейт. Сможете из первого ряда наблюдать за рождением новой эпохи.

– И что в итоге?

– Мир без войн. Всего лишь мир без войн, – ответил Куратор с недоумением, словно не понимая, как можно не видеть элементарных вещей. – Без войн, революций… вообще без насилия. Без неравенства и зла. Пчелки будут отслеживать настроение людей и сразу же гасить недовольства. Божьи пчелки. – Профессор хмыкнул и процитировал: – Вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между Семенем тоя; Той твою сотрет главу[10]. Знаете, керр