Мендельсона, а не как автора милой, но несущественной музыки, – Англия конца XVIII века по большей части известна музыкой вне концертных залов – такой, как чудесные гимны методистской церкви и нонконформистов иных конфессий. В конце этого периода Франция пылала, и в этом огне рождалось время, когда музыке необходимо было делать то, что ей сказали, а не то, чего она хочет.

Когда наступил мятежный XIX век, неаполитанский оперный композитор Доменико Чимароза принял не ту сторону в политических и военных баталиях своего родного Неаполя и вынужден был скрываться от врагов под сценой собственного театра, пока трупный запах от одного из мертвых его коллег не выгнал его на улицу.

Мир Гайдна и Моцарта превращался в Европу Наполеона.

10

«Да будет свет»[521]: Гайдн, Моцарт и Вена

Начало: Гайдн

Йозеф Гайдн родился в 1732 году в небольшой деревне в Нижней Австрии. Старший сын в большом семействе. Мелодичная деревенская музыка, под звуки которой прошло его детство, так никогда и не оставила его. Талант и приятный голос привели его сначала в местный провинциальный центр, город Хайнбург, а затем в собор Святого Стефана в Вене (который, по словам Берни, «выглядел как комод») в качестве мальчика-певчего[522]. Здесь с ним обращались дурно, образование было беспорядочным: императрица Мария Терезия дразнила его, говоря, что он поет как «ворона», когда его голос начал ломаться; его выгнали, когда он отрезал косичку другого мальчика, и он зарабатывал на жизнь в Вене своим умом и скрипкой. Типичное воскресенье Гайдна-подростка проходило следующим образом: сперва, с восьми часов, он играл на скрипке в одной церкви, затем, в десять, – на органе в частной капелле графа, в одиннадцать пел в соборе Святого Стефана, а затем проводил остальное время на улицах, исполняя серенады с приятелями вроде композитора Карла Диттерсдорфа; иногда его прогоняла стража, и он возвращался в свою продуваемую всеми ветрами мансарду, чтобы засесть за чтение трактатов по композиции Фукса, Маттезона и К. Ф. Э. Баха (позже он отдал свою замусоленную копию «Gradus ad Parnassum» Фукса Моцарту). Не будет, видимо, преувеличением полагать, что именно здесь, среди этой пестрой мешанины ранних музыкальных влияний, были посеяны первые семена всей его эстетики. Никола Порпора снабжал его наставлениями, руганью и работой в качестве помощника и аккомпаниатора тогда, когда ему было лень выбираться из кресла и делать что-то самостоятельно. Гайдн принимал учеников и получил заказ на зингшпиль (хорошо принятый, но, увы, ныне утерянный), импровизируя музыку для плавания, в то время как комик, известный как Бернардон, лежа на кресле, шумно дышал и дрыгал в воздухе ногами, изображая пловца.

В начале 1760-х годов в его жизни произошли серьезные перемены. Гайдн, которому было около 30, женился на сестре женщины, за которой ухаживал, а также получил место капельмейстера у графа Морцина, затем, в 1761 году, поступил на службу к семье Эстерхази, на которой оставался до конца жизни.

Творческий путь Гайдна легко (хотя и с известной долей упрощения) подразделяется на десятилетия: ранние мессы и камерная музыка беспутных 1750-х годов; всевозрастающая зрелость, связанная с барочным и галантным стилями в первые годы службы у Эстерхази в 1770-е. Затем уже современное мастерское владение новыми формами симфонии и квартета в эпоху «Бури и натиска» (до прибытия юного Моцарта в Вену в 1781 году). К. Ф. Э. Бах приходился ему дорогим другом и имел на него большое влияние. Гайдн был добродушным, легким в общении человеком, полным того, «что британцы зовут юмором» (согласно одной из его современных биографий), в музыке которого царит «дух австрийского веселья», «поражающий публику быстрыми переходами от кажущейся серьезности к высочайшей комедии»[523]. Подобно Моцарту, он редко мог устоять перед обаянием юных барышень и флиртовал с ними с характерной смесью галантности и недвусмысленности намерений, каковая манера была частью австрийской культуры, озадачивающей пуритански настроенных слушателей поздних поколений, в том числе и оттого, что брак его оказался, к несчастью, безрадостным, бездетным и долгим. Однако он также был человеком пунктуальным и дисциплинированным и обладал хорошими манерами, – как по природе, так и в силу воспитания: эти качества ему привила его богобоязненная мать, и он их никогда не утрачивал.

Начало: Моцарт

Моцарт был на 24 года младше Гайдна. Впервые они встретились, когда Гайдну было под 50. Отчасти так вышло потому, что Гайдн поздно начал карьеру композитора и долго осваивал мастерство, в то время как Моцарт был в этом смысле его прямой противоположностью (их первые симфонии были написаны с разницей всего в пять или шесть лет, Гайдн сочинил свою в 27, Моцарт – в 9). Отчасти это произошло в силу одного чудесного исторического совпадения наподобие тех, при которых стиль и манера развиваются тогда же, когда появляются музыкальные таланты, способные усвоить и дополнить их. Гайдн прожил долгую жизнь, Моцарт – нет. Иногда казалось, что они работают вместе, – так, их циклы квартетов появились в начале 1780-х годов, и оба одновременно открыли для себя Генделя и Баха. Чаще, впрочем, они работали как будто в комплементарной симбиотической связи, что позволяло каждому учиться у другого и зажигать в нем интерес и при этом оставаться самим собой – поразительным и уникальным.

Детство Моцарта совершенно отличалось от детства Гайдна. Рожденный в Зальцбурге в семье профессионального музыканта, он никогда не ходил в школу. Отец, Леопольд Моцарт, занимался обучением и воспитанием развитого не по годам Моцарта и его сестры Марии Анны (прозванной «Наннерль», возможно, для того, чтобы ее не путали с матерью, Анной Марией) во время длинных и утомительных туров по Европе, где он демонстрировал их таланты королям и императорам, выхаживал их во время частых и серьезных болезней, манкируя при этом своим постом вице-капельмейстера у архиепископа Зальцбурга. Самый долгий тур продлился более трех лет, начавшись, когда Моцарту исполнилось семь (хотя концертные программы могут указывать неверный возраст). За это время семья посетила Париж, Гаагу и Лондон, где встретилась с И. К. Бахом, который оказал на Моцарта большое влияние. Во время трех путешествий в Италию он написал несколько ранних опер и встретился с учителем контрапункта падре Мартини. В 1777 году Леопольд писал: «Чем бо́льший талант дети получают от Бога, тем более они склонны использовать его для улучшения своего положения и положения близких»[524]. Увы, его сын, которому в то время был уже 21 год, оказался совершенно неспособен использовать свой талант для улучшения положения кого бы то ни