В несколько сильных гребков Сосновцев оказался рядом. Попытался прихватить Юрку за одежду, но та, мокрая, выскальзывала из пальцев. Плавать Полухин умел, все они купались в детстве в Южанке, держались на воде как поплавки. Но сейчас сидушка, имевшая, как видно, немалый вес, тянула ко дну останки шара, а вмести с собой и его владельца. Наконец, Андрею удалось обхватить Полухина вокруг груди, вцепиться в ткань армяка. Он попытался грести одной рукой к берегу – не тут-то было. Сразу понял, скорее он пойдёт на дно вместе Юркой, чем вытащит того из воды подобным образом. Нужно менять тактику.

– Держись… – просипел Сосновцев и нырнул.

Ночью, под водой – попробуй разглядеть что-нибудь. Бесполезное занятие. Действовать пришлось на ощупь. Хватаясь за одежду главаря, поднырнул ещё глубже, шаря руками в поисках злосчастной стропы. Одновременно Андрей чувствовал, что Полухин погружается всё глубже. А ему самому уже не хватает воздуха, грудь распирает, неодолимо хочется сделать вдох!..

И тут нащупал верёвку, обвившую ногу утопающего. Выхватив из-за пояса нож Севастьянова, острый как бритва, Андрей перерезал стропу. Получилось с трудом, мокрая верёвка поддалась не сразу, но вот тяга ослабла. Ухватив Полухина за волосы, Сосновцев принялся выгребать на поверхность. Из последних сил…

Вынырнул! Громко, со всхлипом втянул в себя сырой воздух, показавшийся сладким! Закашлялся! Ещё вдох, и ещё!.. Их несло по течению, левый берег был недалеко, но Юрка, нахлебавшись воды, не шевелил ни рукой, ни ногой. Голову его всё также приходилось держать Андрею. Он поплыл, придерживая спасённого разбойника, и чувствую, что последние силы покидают онемевшие руки. Но вот стопа чиркнула по твёрдому. Сосновцев сделал ещё гребок и потянулся ногой – дно! Илистое, скользкое, топкое, но это уже твердь земная, а не водная хлябь.

Течение помогло приблизиться к берегу ещё немного. Андрей стал на ноги, потянул Юрку. Тот наконец начал подавать признаки жизни, шевельнулся, потом закашлялся, давясь речной водой пополам с рвотой. Тело его содрогалось в конвульсиях.

– Стань, стань на ноги! – орал Сосновцев. – Мы на мелководье, тут можно стоять!

Полухин то ли услышал, то ли начал сучить ногами и сам почувствовал илистую опору, но встал. Он ещё откашливался, выталкивал из себя воду, но уже крутил головой, потихоньку двигался к берегу. Они выползли и упали у обреза воды. Обессиленные, задыхающиеся, еле живые. Перед глазами шатром распахнулось небо, пересыпанное звёздами, словно чёрный бархат бриллиантами. Или алмазами…

– Что? – Андрей с трудом повернул голову, Юрка что-то прохрипел.

– Я говорю, в сидении были спрятаны алмазы, – сиплым голосом повторил тот. – Карат эдак сотни на три-четыре. Не с пустыми ж руками уходить…

– Вот они-то тебя чуть и не утопили, – едва справляясь с одышкой, ответил Сосновцев. – Достойный конец: за что боролся, на то и напоролся.

– Ну да, радуйся. Зло наказано, справедливость, в виде Сосновцева Андрея, торжествует, – просипел бывший школьный друг.

Сколько пролежали они на песке, восстанавливая силы, никто из них сказать не смог бы. Минуты, часы? Время обтекало их распластанные тела невесомо и быстротечно, а журчание реки лишь усиливало впечатление того, что всё проходит. Путешественники по эпохам, в этот миг они совершенно утратили представление об этой легкокрылой, загадочной материи – времени, – которую не потрогать рукой, не увидеть глазом, но которая властвует над людьми безжалостно и неотвратимо.

Набравшись сил, Сосновцев сел. Приподнялся и Полухин.

– Что дальше? – спросил он. – Сдашь меня своим жандармам?

– Обязательно, – ответил Андрей и достал кольт. Патронов в нём не было, но Юрка этого не знал. – Вон, впереди холм, а за ним свет. Там, наверное, дорога. Доберёмся до города, и передам тебя первому же городовому.

– Может, разойдёмся? – криво усмехнулся Юрка, поглядывая на револьвер. – Теперь мы квиты. Ты, дружище, отдал мне должок, который висел на тебе пятнадцать лет.

– А то, что ты стрелял в меня на вокзале? Хотел продать германцам? Похитил мою любимую женщину? Нет, дружище, теперь кругом должен ты. И отвечать за всё будешь в полной мере.

– За вокзал извини, – легко отыграл Полухин. – Но ты помешал мне сорвать такой куш, что поворотись всё обратно, я бы в тебя опять выстрелил. Только более удачно. Девушку я вернул, и вообще, всё это раковое стечение обстоятельств.

– Вернул? – задохнулся от возмущения Сосновцев. – Да я вырвал у тебя Наташу с боем! Всю ватагу твою, кстати, положили, а кто в живых остался, уже наверняка арестован.

– Да и чёрт с ними, новых наберу, – отмахнулся Юрка и зашёл с главного козыря: – Тебя самого ожидает Правовая коллегия. Что, в застенок охота? А потом война, ты же знаешь, что она будет! Пошлют на фронт и убьют. А в далёком двадцать первом веке появится мертворожденный Андрюха Сосновцев, или ещё как обернётся. Жизнь будет продолжаться, но без тебя. Вот я и предлагаю – махнули вместе! Я осмотрелся в этом мире, было время. Найду способ заработать деньжат, и укатим в Америку. Бизнес развернём, наши внуки будут жить богатыми людьми в могущественной стране…

– Пошлют на фронт, пойду воевать, – оборвал его Андрей. – За Отчизну воевать… Вставай! Топай вперёд! И без глупостей, чуть что – выстрелю. Не думай, рука не дрогнет.

– Дурак! – в сердцах сплюнул Полухин и поднялся. Пошёл к холму, скрестив руки за спиной, как арестант. Андрей двинул следом, опустив бесполезный кольт.

Поднялись на холм. Внизу открылась дорога. Даже отсюда, с холма было видно – асфальтовая дорога. Стоял фонарь – бетонный столб и длинная лампа «дневного» света. Даже отсюда, с холма было слышно, как она потрескивает. Сосновцев замер, как громом поражённый.

– То-то я смотрю, что за холм? – прокомментировал ситуацию Юрка. – Левый берег Клязьмы ровный как стол, а правый крутоват и лесистый. А здесь хоть и темно, и видно плохо, всё равно берег другой. Ныряли мы с тобой, дружище, в Клязьму, а вынырнули?

– Постышев говорил, обратного хода во времени нет! – В голосе Андрея прозвучала неподдельное отчаяние. – Попал во временную щель, попрощайся со своим миром!

– Много они там, в начале двадцатого века знали, – откликнулся бывший главарь.

Бывший одноклассник, весёлый заводной мальчишка. И бывший бандит, обагривший руки кровью более ста лет назад. Но разве может быть бывшим преступник, не раскаявшийся и не понесший наказания за совершённые злодеяния? А только кому это теперь нужно… А он, Сосновцев, кто? Тоже бывший? Визитёр? Учитель? Планерист?…

– Вот так коллизия, мой друг, – продолжал балагурить Юрка. – Все наши планы коту под хвост: и твои, и мои. Ты пистоль-то спрячь. Не место здесь и не время оружием размахивать.

И легко, будто играючи, прихватил руку Сосновцева с револьвером и вывернул оружие из безвольных пальцев.

– Там патронов всё равно нет, – машинально сказал Андрей.