Франсуа кивнул.

— Вот и теперь, — продолжала она, — речь пойдет о том же, только по другому поводу. Я слышала, с первого октября вы будете жить в Майнце. Скажите, а можно мне провести с вами рождественские и новогодние праздники?

Франсуа почувствовал, как на него с новой силой нахлынули те чувства и неукротимые желания, которые он старательно сдерживал, пока Кристина гостила у него.

— Конечно, Кристина, — ответил он. — Конечно же! Я буду ждать вас на Рождество и на Новый год! Однако на сей раз, — добавил Бейль, — не говорите о моей покорности!

— Обещаю, — нежно промолвила она.

* * *

Путешественницы собрались в прихожей, где их ждали Флоран и Мадлен в рабочей одежде. За происходящим наблюдал управляющий Этьен. Ольга и ее гувернантка прощались; на улице кучера, вскарабкавшись по лесенкам экипажа, рассаживались по местам, надевая шапки.

Выйдя из дома, Кристина подошла к коляске. Француженка-гувернантка села первой, следом за ней — Ольга. Пока они устраивались, Кристина держалась в стороне, давая Франсуа возможность подойти к ней.

— Мне надо вам задать последний вопрос, — прошептала она ему на ухо. — Вы еще помните, что я вам сказала, когда мы расставались в Борисове?

— Я мог бы повторить вам это слово в слово!

— Не делайте этого! — потребовала Кристина. — Вы заставите меня краснеть! Однако не забывайте сказанного: оно всегда останется в силе.

Она приподняла свою длинную юбку и впорхнула в качнувшуюся на рессорах карету, которой предстояло держать путь в Ниццу, Венецию, Вену и Варшаву.

Дата первого заседания Конгресса по установлению мира в Европе — как, за неимением лучшего, его согласились окрестить после бесконечных споров, по примеру недавно созданных Соединенных Штатов Америки, — была назначена на 15 августа 1815 года. Здесь постарался Коленкур, потому что этот день совпадал с сорок шестой годовщиной со дня рождения Наполеона. Не случайно было выбрано и место проведения конгресса: Страсбург стоял близ такой великой европейской реки, как Рейн.

При подготовке конгресса пришлось столкнуться с трудностями, целый год поглощавшими все силы министра иностранных дел императора-регента. К счастью, ему активно помогал блистательный министр иностранных дел Австрии, князь Меттерних.

Первая трудность заключалась в том, чтобы определить состав участников конгресса. В конце концов, переговорщики согласились предоставить по три места представителям великих империй: Австрии, Франции и Испании, по два — королевствам Европы: Саксонии, Пруссии, Польше, Швеции, Голландии, Неаполю, Баварии и Вюртембергу, по одному месту — княжествам, готовым объединиться заново.

О своем участии заявили все правители. Наиболее нерешительным оказался король Пруссии Фридрих-Вильгельм III, все еще уязвленный суровым военным уроком, который преподала ему французская армия под командованием Мюрата, Даву и Удино, но, в конце концов, уступил и он.

В качестве «почетных наблюдателей» были приглашены российский император и король Англии. Коленкур и Меттерних тщательно проработали условия: их представители смогут присутствовать на обсуждениях и принимать в них участие, но будут отстранены от подготовки и принятия решений. Александр ответил любезным письмом, сообщив, что в качестве его представителя приедет его брат, великий князь Константин. Ответ от Англии еще не пришел, но все полагали, что он наверняка будет отрицательным.

Главный вопрос, поставленный перед конгрессом, касался «способа уменьшить опасность возникновения войны в Европе». Ответом на него стало бы сокращение численности личного состава европейских армий, который не должен превышать определенного уровня. Необходимо было установить и предельную численность солдат каждой из пяти великих европейских армий, а также предельный максимальный, установленный законом срок военной службы по призыву. Предполагалось сократить его до полутора лет.

Судя по всему, согласия можно было достичь, противилась лишь Пруссия, отвечая решительным отказом. Она аргументировала свой отказ наличием на ее границах трех европейских армий — польской, австро-саксонской и северогерманской. Коленкур, Меттерних и премьер-министр Испании согласовали текст предупреждения, в котором с максимальной ясностью указывалось, что «соблюдение государственных границ и норм предельной численности войск, установленных мирным конгрессом, распространяется на все европейские государства, и в случае необходимости к выполнению этих правил, по решению конгресса, можно принудить силой».

Труднее всего было определить будущее конгресса. Пришли к соглашению, что его заседания должны быть регулярными и со временем он станет «конгрессом суверенных государств Европы». Для этого будет необходим координатор. Коленкур, при решительной поддержке Меттерниха, итальянцев и Понятовского, в конце концов добился признания, что на первых порах эту функцию должен выполнять прежний император французов, принц Наполеон Бонапарт. Ему следовало присвоить какое-нибудь звание. «Президент» или «консул», по мнению Меттерниха и немецких князей, имели чересчур республиканский привкус. Предпочтительнее — канцлер или архиканцлер Европы.

* * *

Безопасность конгресса, по решению устроителей, надлежало обеспечивать Рейнской армии под командованием маршала Франсуа Бейля. Эта задача была, скорее, теоретической, поскольку военной угрозы непосредственно конгрессу не существовало.

Бейль обосновался в Майнце с Кристиной Калиницкой, на которой женился в начале года. Венчание прошло в тесном семейном кругу, в барочной часовне замка в Брюле. В качестве свидетелей Бейль пригласил лейтенанта Вильнёва и ординарца Лоррена, а Кристина — капитана Залиского, произведенного в полковники, и свою кузину Суваровскую. Так и получилось, что свидетельницей на их свадьбе стала сама русская кампания!

Благодаря замужеству Кристина получила титул герцогини Смоленской, вызывавший у нее улыбку. Она пользовалась им только на официальных церемониях.

Супруги поселились за городом, в охотничьем домике, построенном курфюрстом в пятидесятых годах восемнадцатого века. Домик находился в парке и был окружен лесом, по которому Кристина могла гулять или кататься на лошади. Франсуа Бейль каждый день ездил в Майнц, где выполнял свои обязанности командующего во дворце губернатора. Он отказывался от всех приглашений на ужин, чтобы по вечерам, возвращаясь к Кристине, предаваться вместе с ней нежной и страстной любви. Примерно в середине мая она, сияя от счастья, сообщила ему что ждет ребенка. Если родится мальчик, решили они, его назовут Франсуа-Наполеоном, а если девочка, то Марией-Кристиной, в память о Богородице Смоленской.

Ольга осталась в Париже, где ее благодаря ходатайству императора-регента приняли в школу при ордене Почетного легиона. Поскольку она была дочерью русского офицера, правитель, принимая такое решение, подавал сигнал, символизирующий новое состояние мира в Европе. В сопровождении гувернантки Ольга приехала в дилижансе в Майнц на каникулы.