Так что он молился в храме даже дольше, чем Датуцэ, долго смотрел в лицо Мудреца, а пост принял со смирением.

Наконец уложили его в землю на Сэйкей-но-бочи.

Колокольчик издавал громкий звук на первый, второй и третий день. На четвертый же, когда ученик спросил: «Там ли ты, о святой брат Какуту?», из глубины земли донеслись беспорядочные звуки колокольчика и какой-то странный шум.

Тогда было принято решение на следующий день раскопать его могилу.

Какуту совершенно точно не стал инкарнацией Мудреца. Из ямы вытащили его скрюченный труп, на лице же его застыла ужасная гримаса страха. Какуту умер оттого, что перегрыз себе запястья и истек кровью.

Прошло много, много недель, прежде чем в монастыре объявился новый благословенный.

На сей раз это был брат Норои. На его вытянутом лице всегда была добрая улыбка, а сам он специализировался в освобождении от проклятий и изгнании демонов. Да, говорили в обители, брат Норои может обрести ту милость, о которой мы все так мечтаем!

Норои смиренно принял пост, потом вовсе отказался от еды и лишь сидел в позе лотоса перед золотым лицом Мудреца, сложив ладони в мудры и вознося мантры.

Перенесли его в могилу в Сэйкей-но-бочи и посещали там сорок четыре дня. В конце сорок пятого дня звонок умолк, и тогда решили раскопать яму.

Тело, что вытащили из нее, было высохшим и исхудавшим дотла, все еще сохраняющим позу лотоса. Губы отступили, и зубы монаха обнажились в призрачной улыбке; пальцы же, сухие, как ветки, застыли в мудрах. Из пустых сухих глазниц выкатились глазные яблоки, и казалось, что Норои смотрит в космическую вечность.

Воистину, это сокушинбуцу было почти идеальным!

Тело вынули и уложили в паланкин. Уже собирались поднять его и пройти процессией вокруг храмов, когда случилось нечто небывалое, чего в монастыре Сунбай не видели уже веками.

Губы брата Норои пошевелились. Мумия заговорила.

Благословение Мудреца коснулось монастыря, а Норои стал его инкарнацией!

Неподвижное, но говорящее тело брата Норои уложили в главном храме, спиной к золотой статуе Мудреца, поскольку говорить он должен был от его имени. Норои, святой муж, прославившийся тем, что снимал заклятья и приказывал самим демонам, в могиле Сэйкей-но-бочи, очевидно, разговаривал с самим Мудрецом и теперь стал его воплощением на земле.

Говорил он тихо, и в храме должна была стоять гробовая тишина, чтобы удалось услышать его слова.

Прошло еще несколько месяцев, и дорогу к горе Теншин нашла женщина. Старуха с гибким телом, более быстрая и живая, чем многие девушки. Утверждала, что во сне с ней говорил монах, являющийся инкарнацией Мудреца, и что она желает воздать ему почести.

Всего лишь за день до этого брат Норои предсказал, что придет та, что принесет тишину.

Пропустили ее к лицу святого мужа, и старуха пала пред ним на колени. Мумия монаха наклонилась к ней, и женщина прислушалась. Благословенный объяснил ей, что она должна сделать.

* * *

Кентаро нашел убежище в небольшой постройке, расположенной близ главной дороги к монастырю. Это, видимо, был какой-то склад, поскольку внутри было полно жбанов, сосудов, плетеных корзин и деревянных бочек. Вот только все это покрывал толстый слой пыли, словно никто не посещал это место уже много месяцев.

Неужели монахи бросили свои запасы и попросту закрылись в монастыре? Все на это указывало, поскольку Кентаро не заметил ни одного свежего следа, ведущего к его постройке. Ничего, что могло бы указывать на то, что в последнее время тут кто-нибудь бывал.

Он уселся в узкой нише между сосудами так, чтобы видеть вход, но самому оставаться невидимым. Присмотрелся к своим ранам.

Множество царапин и ссадин, больших и поменьше, в основном тех, что причинила ему проклятая магия Алой Дамы. К счастью, лезвия Змей даже не оцарапали его, но он все равно проглотил целебную гранулку, а потом съел зеленое печенье хака-на – лакомство, что лечит тело и разум, насылая на вкусившего его благословенный сон. Так оно и вышло – Кентаро попросту заснул. Это был один из немногих случаев в его жизни, когда он закрыл глаза не для бдительной восстанавливающей силы медитации, а для обычного человеческого – но непривычного Духам – сна.

И ему даже снились сны. Он видел в них госпожу Мэйко, вновь отрубал руку своему другу, господину Кицунэ. Обращался к нему и старый, слабеющий господин Нагата.

Мальчика же, господина Конэко, Кентаро во снах не видел.

Он проснулся, чувствуя, что прошли сутки, а может, и больше. Двери были закрыты точно так же, как он их оставил. И впрямь, никто не вспоминал о припасах в заброшенном складе.

Раз так, ими воспользовался Кентаро.

Он нашел немного сакэ, но на вкус оно отличалось от того, что пил с товарищами в поместье клана Нагата или раньше, в Кэдо. Видимо, это было ритуальное сакэ, слабее обычного напитка, зато с травяным послевкусием, долго остающимся на языке. Съел также много сытных сушеных рыбных кусочков имагава, не переставая удивляться, что монахи бросили такие лакомства. Благодаря этому их разгильдяйству он смог восстановить много сил.

Разгильдяйству? А может быть, за этим скрывалось нечто большее? Может быть, монастырь закрыл свои ворота, чтобы предаться святой аскезе? Кентаро слышал о таких случаях – монахи, чтящие Мудреца, часто устраивали долгие периоды поста, а то и просто голодали после выполнения некоторых важных для них обрядов… или перед их проведением. Это входило в подготовку души и тела.

Он вынул из сумки вееры, отобранные у ведьм. Лишь сейчас, в спокойствии рассматривая эти предметы, Кентаро смог в полной мере оценить изящество работы. Золотой веер украшали деревья, покрытые красивыми осенними листьями, а ворон на втором, черном веере был нарисован так детально, что видны были даже перья на крыльях.

Кентаро не мог отделаться от ощущения, что эти рисунки не просто украшение, но и имеют некое значение.

Магическое значение.

Дух чувствовал, что оба предмета излучают немалую силу, что он держит в руках предметы для наложения заклятий. Сможет ли, однако, он сам их использовать?

Он выглянул наружу, чтобы вновь присмотреться к монастырю.

Далекие здания, выстроенные высоко у горных стен, мосты, ворота; огромные храмовые постройки, накрытые желтыми от листвы крышами; где-то вдалеке виднелась и высокая многоэтажная пагода.

И никакого движения. Ничего, что указывало бы на человеческое присутствие.

Но люди были здесь, Кентаро был в этом уверен. И был уверен, что именно тут он найдет господина Конэко.

«Мне жаль, Дух, но та принцесса, которую ты ищешь, находится в другом замке».

Змеи, оружие мангутов, магия реки, таинственный огромный монастырь, скрытый от ненужных глаз при помощи заклятий пленного демона… Как, каким образом все это сливалось воедино?