– Дрикс?

Все поворачиваются в мою сторону, а Дрикс выглядывает из-за тарелок.

– Что значит отмечать мой день рождения по-вашему?

Эксл усмехается, Доминик растягивает ухмылку от уха до уха, и мне отчего-то становится не по себе. Дрикс ругается, поднимается и, оставив палочки на пианино, идет ко мне.

– Что-то я не догоняю, – говорит Маркус. – В чем дело?

Эксл склоняется к его уху, и Маркус хохочет. Слишком громко, на мой взгляд.

Дрикс подходит ко мне ровно в тот момент, когда Холидей выходит из дома с двумя огромными тортами в руках.

– Нет, – говорит он, – я этого не допущу.

Она лишь пожимает плечами, как будто грозный брат с потемневшим лицом нисколько ее не пугает, ставит оба торта на стол и, вместо того чтобы покрыть их глазурью, берет два баллончика со взбитыми сливками и выпускает содержимое сначала на один торт, потом на другой.

– Извини, это, конечно, не глазурь, но лучшее из имеющегося в моем распоряжении. Купила по акции и со скидкой, каждый баллончик за пятьдесят центов.

Дрикс стоит, сложив руки на груди, и не спускает с сестры глаз – в образе большого, сердитого старшего брата.

– Я не допущу. Этого не будет.

– Ну… – Холидей вытряхивает последние капли, – а я сказала, будет, так что вот так. А кроме того, это не для нее, а для тебя.

Я наблюдаю за происходящим во все глаза, а Холидей погружает в крем пальцы, бросает взгляд на меня и швыряет торт в лицо брату.

У меня захватывает дух. Все жизненные функции прекращаются. Дрикс протирает глаза, сметает с лица крем, и я вижу пульсирующую на лбу жилку. Господи, да он убьет ее сейчас!

Холидей смотрит на брата, тянется за вторым тортом, и я машинально хватаю ее за запястье.

– Ты что делаешь?

– Мы не едим торты на день рождения. Мы сражаемся ими.

– Сражаетесь?

– Да, мы… – Договорить она не успевает. Дрикс обхватывает ее одной рукой, загребает второй пригоршню торта и впечатывает густую массу сестре в лицо, а потом еще и пришлепывает сверху на волосы.

Рот у меня открывается сам собой, а хаос только нарастает. Торты, лица, вопли и боевые кличи – все смешивается воедино, и еще прежде чем я успеваю понять, что происходит, что-то холодное и одновременно теплое и влажное шлепается мне на голову и стекает по лицу. Я горблюсь, вскидываю руки, поворачиваюсь влево и вижу подмигивающего Доминика.

– Добро пожаловать в семью.

Торт. Он на мне – в волосах, на коже, на одежде, на шее. Взбитые сливки тают на шее. О господи.

Доминик убегает и по пути швыряет кусок торта в Эксла. Справа Холидей и Дрикс общими усилиями совершают обряд крещения над Маркусом. Если не можешь победить…

Подхватив пригоршню теплого торта, я ныряю в толпу и пробираюсь, маневрируя, между сражающимися Домиником, Келлен и Экслом. Дрикс со смехом размазывает крем по лицу Маркуса. Холидей хохочет, согнувшись вдвое, и я держу руку за спиной. При моем появлении на лице Дрикса проступает виноватое выражение.

– Ох, Элль… Мне так жаль…

Он протягивает руку, я проскакиваю мимо и выгружаю растекающуюся горку ему на шею и засовываю остатки под рубашку.

Хорошая идея? Не знаю, потому что через несколько секунд я уже оказываюсь в воздухе, и волосы свешиваются на лицо. Перебросив через плечо, Дрикс несет меня к столу, на котором еще остался торт. Я хохочу, и он хохочет, и волосы слипаются от торта.

Я соскальзываю с его плеча, получаю еще порцию в лицо, отбиваюсь и атакую. Торты как будто не кончаются, схватка продолжается, все хохочут, и я тоже. Хаос и радость, свобода и все то, чего я всегда хотела от жизни, не зная, что это и есть мой рай.

* * *

Холидей, Келлен и я выбрали душ, а парни отправились мыться под шлангом на заднем дворе. Одно дело поучаствовать в тортовом сражении, повеселиться, выпустить пар и снять напряжение и совсем другое ежиться под холодной струей из шланга. Да, я – душевая дива.

Кручу ручки крана туда-сюда, и водопроводные трубы в ванной ворчат и стонут. Свободного места между ванной, раковиной и унитазом столько, что и повернуться невозможно. А ведь это все приходится делить троим. Дрикс говорит, что Маркус чаще ночует у них, чем дома, и спит либо в его комнате, либо на раскладном кресле, да и Доминик с Келлен присутствуют здесь едва ли не на постоянной основе. Получается, что ванной пользуется шесть человек. Моя мама назвала бы это адом.

Вытерев полотенцем волосы, пробегаю по ним щеткой и надеваю шорты и футболку. Ничего проще в моем дорожном чемоданчике не осталось. Получив от Холидей сообщение о том, что Дрикса приняли в программу и они собираются закатить вечеринку с сюрпризом, я поехала сюда прямиком из аэропорта.

Бросаю взгляд в запотевшее зеркало и замираю. Впервые за неделю я вижу себя такой, какой не видела давно. Волосы не завиты и висят так, словно их залили бетоном, никакого макияжа, подводки, и глаза за стеклами очков в темной оправе.

Время – одиннадцатый час, и дом заполнен сразу несколькими разговорами. Выхожу в узкий коридор. Доминик, Келлен, Маркус и Холидей сидят за столиком в кухне. Доминик раздает карты, а Тор свернулся на сложенном одеяле неподалеку от стола и преспокойно спит. Поворачиваю голову – Дрикс и Эксл разговаривают о чем-то в гостиной. Вид у Эксла такой, словно он вот-вот уснет на месте. Холидей сказала, что Дрикс провел целый день на стройке, а из ночных разговоров с ним по телефону я знала, что сил у него почти не осталось. Оба брата едва держатся и если не лягут сейчас, то наверняка свалятся под стол.

Эксл тянет руку к заднему карману, достает бумажник и протягивает что-то брату. Постарше, плотно татуированный, он с серьезным видом говорит что-то, и Дрикс согласно кивает. Они обмениваются рукопожатием, и Эксл поворачивает голову в мою сторону.

– Спокойной ночи, Элль.

– Спокойной ночи.

Дрикс выходит из гостиной, закрывает за собой дверь, и полоска света под дверью моментально исчезает. Он такой массивный, что пройти по узкому коридору, не прижавшись ко мне, просто не может. Останавливается, поднимает мой еще влажный локон и крутит его между пальцами.

– Эй! – Не хочу, чтобы этот день закончился так рано, но в его темных глазах темнеет усталость. – Мне, наверное, пора домой.

– Ты же вроде бы сказала, что будешь там сегодня одна.

– Ну да, но мне не привыкать.

Намотав прядку на палец, Дрикс осторожно тянет ее.

– Можешь остаться.

– Ты устал.

– Да, но не хочу, чтобы ты уходила.

Я и сама не хочу.

– Кухня или гараж? – Вообще-то, ни карты, ни музыка мне не интересны. Я надеялась, что мы устроимся как-нибудь вдвоем в раскладном кресле в гостиной и посмотрим телевизор.