В первое еще верилось, а вот во второе с трудом.

– В этом мире родители не так близки со своими отпрысками. До недавнего времени мы доверяли наших детей гувернерам, нянькам, мамкам…

– Как это сделал Эверт.

Карл нахмурился, покрутил в руках трубку и вытряхнул пепел в цветочный горшок, вновь принявшись набивать ее табаком из небольшого, выуженного из кармана свертка.

– Нет. У Джонатана был я и этот Ленивайн. Я признаю, что зря доверился ему, но я уже стар и не в том возрасте чтобы сносить всю неуемную энергию этого ребенка. У меня ведь нет детей и все эти премудрости с терпением и воспитанием – это уже не для меня.

Он помолчал немного. Лира думала о том, а признался ли он в этом Эверту или оставил эти слова для ее ушей.

– Первые шуточные чары привели к появлению этой мерзости. Быть может кто-то пытался избавиться от нее, не сказав никому и ничего, но сделалось только хуже.

Лира кивнула: дети так делают, испугавшись гипотетического наказания. Она поступила так, когда разрисовала белоснежное мамино платье черным горохом, а потом попыталась уничтожить следы преступления, засунув его в стиральную машину. Деликатная ткань не выдержала режима кипячения и тысячи с лишним оборотов.

– Индэгард оказался захвачен в какие-то считанные дни, если не сказать, что часы. Одни маги разбирались что к чему, другие боролись с выскакивающими чудовищами, но город уже был обречен. Это понимали, но боролись уже не ради стен и вещей, а ради тех, кто остался жив.

Он повздыхал, потом показал на свою шевелюру.

– Это оттуда. Жителей новой столицы очень легко узнать по ранней седине в волосах.

– Они настолько ужасны?

Она имела в виду чудовищ. Что там за страх такой, что люди седели в мгновение ока?

– Да. Зубы, клыки, множество глаз, рты и пасти, расположенные не в тех местах, что так привыкли мы, множество лап, жала, шипованные хвосты и когти.

Лира представила результат неудачного генетического эксперимента.

– Я поседел, истончившись. Отдал последнюю магию, чтобы вытащить Монику, Северика и детей. Я видел, как Ричард и Джослин сдерживали чудовищ.

Лира удивилась этому моменту.

– Она тоже была магом?

Карл кивнул.

– Ричард любил ее и Джослин отвечала ему взаимностью. Он решил поделиться с ней своей силой и надо сказать, что не прогадал. Она стала хорошей ученицей и почти равной ему.

Лира кивнула, внезапно вспомнив пункты договора, касающиеся этого кадэ.

– Чертов романтик, – прошептала она себе под нос. – Так вы видели, как они погибли?

– Нет.

Лира подумала, что это плохо – никто не видел смерть и тел, а значит могла оставаться хоть призрачная, но надежда.

– Мы перестали ждать, Лира, – Карл вновь проявил чудеса проницательности, угадав посетившие ее мысли. – Можно было ждать пару дней или недель, но не столько лет.

Старый граф рассказал ей, как страна потеряла старого короля и как настали тяжелые времена: как шел набор рекрутов, как платили золотом за каждого нового ученика в академии магии, как из центра бежали люди, как взвинчивались цены на продовольствие, как опустел двор, а потом наполнился проходимцами.

– Если бы не Лайнелл, Генрих, Катарина, Эверт и Берг неизвестно как бы сложилась судьба Энхайма.

Сестра короля, прожившая при дворе большую часть своей жизни, стравливала одни семейства с другими, спекулировала на сплетнях и слухах, направляла «подводные» течения в нужные русла и подсказывала королю кого стоит упечь за решетку, кого отправить в Индэгард, кого приблизить, а кого отдалить.

– Порталы гремели по стране, высаживая вооруженные отряды. В этот же день они перебрасывались в Смог, прихватив с собой старых, но еще сильных интриганов, что плели козни за спиной государя. На их месте оставались сыновья, племянники и дальние родственники, которым доверял Генрих, а значит и сам король.

Компания друзей поделила обязанности, сосредоточившись на управлении страной и ее безопасности.

– Как вы смогли защитить внешние границы?

Ответ заставил ее зауважать всю компанию короля. Будучи подростками, они сумели принять и воплотить в жизнь самые жесткие решения.

– Они пообещали, что выпустят монстров Индэгарда наружу и несколько раз сделали это, создав коридоры чудовищ и направив их в сторону тех, кто пытался захватить наши владения. Это нужно было сделать, чтобы нас оставили в покое и продолжали считаться с нами.

Она понимала, также как осознавала, что монстры вышли не просто прогуляться и не попугать людей с тем, чтобы к вечеру вернуться обратно – они убивали и наводили ужас, а кто-то стоял и смотрел на сотворенный хаос, позабыв о том, что там тоже люди, а у них родители, жены и дети.

– Сколько им было тогда?

– Пятнадцать и шестнадцать лет.

Лира даже не старалась скрыть изумление и качала головой. Что делала она в свои пятнадцать? Кажется, она мечтала стать владелицей модного дома, только-только перестав грезить карьерой манекенщицы и телеведущей. Она думала о коронованных клиентах в Дубае и Абу-Даби, а Эверт и его друзья принимали взрослые решения, спасая свой дом и страну.

– Что тут происходит?

Эверт появился под утро. Он был не в настроении и темен от усталости. Лира смотрела на него снизу-вверх и какое-то время ничего не отвечала ему. Она видела его по-другому теперь. На фоне всего сказанного Карлом он виделся ей еще более взрослым и, черт бы его побрал, сексуальным.

– Все как всегда: ты орешь, а я сижу и смотрю на тебя.

– Я не ору, а громко говорю.

Он присел на корточки, рассматривая ее какое-то время.

– Еще не отошел от Индэгарда. Там приходится кричать.

– И что там?

Эверт дернул плечом и провел по волосам, окатив ее волной непривычных и не самых приятных запахов: нагретого металла, жженой плоти и тины.

– Твари… Они словно взбесились. Второй прорыв за неполную неделю. Давно такого не было.

– Вы так и не поняли, чего они хотят от вас?

Вместо ответа он покачал головой. Кажется, его пошатывало.

– Я ждала тебя.

Лира поднялась на колени, обнимая и притягивая его к себе. Эверт сначала замер, а потом прижал ее к себе, несколько долгих и бесконечно сладких минут просто потираясь своей щекой о ее и согревая дыханием шею. Это не продлилось долго, Эверт поднялся вместе с ней, прижав к себе, и понес в кабинет.

– Любимое и самое ненавистное место в доме.

– Почему? Ой!

Эверт крутанулся на месте, усмехнувшись ее «ой», но все же прошел к устрашающе огромному кожаному дивану.