— Если ты согласишься остаться со мной…

Горло жестко перехватило. Я никогда еще, никому не говорил этих слов.

— Тогда тебе придется довольно часто видеться с этими людьми, улыбаться им и даже интересоваться их здоровьем.

Ленкино лицо засветилось внутренним светом. Она привстала на цыпочки, легонько коснулась губами кончика моего носа и прошептала:

— А если я уеду, то есть шанс, что слухи обо мне не всплывут?

Я кивнул. Да, пожалуй, я хотел, чтобы грязь её не коснулась. Мне ли не знать какими подлыми могут быть методы в высшем обществе?

— Но тогда ты проиграешь.

— Да.

— И ты готов проиграть академию ради меня?

Этим вопросом я не задавался. Подсознательно не желая даже мысленно лишаться ректорского кресла. Но факты очевидны — я всё равно проиграю, только с какими последствиями? Либо это будет тихо и быстро, но Лена останется незапятнанной. Либо все развернется со скандалом, и я уже не смогу оградить ее от насмешек до конца жизни.

— Я готов.

— Как же я тебя люблю…

Целоваться с девушкой в переполненном новогоднем зале наверное худшая из идей, но я не смог устоять, почувствовав её губы прижатые к моим. Откровенно говоря, я мог бы позволить себе куда больше, если опять же, не скомпрометировал этим Лену.

— Тогда давай сыграем на опережение? — хитро прищурилась она.

— На опережение? — мозги были еще затуманены совсем другими желаниями.

— Ну да. Объяви мой новый статус раньше, до того как поползут слухи. Тогда, в этом качестве я уже смогу заткнуть им рты, а мутер мне поможет. А?

Я расхохотался, привлекая внимание гостей. А ведь Ленка права! Кто посмеет бросить ей в лицо оскорбление — оскорбит весь род Швайгеров.

Как же я люблю её!

Мы быстро нашли мутер, поделились планом, который она пусть не так радостно, но одобрила, и нашли распорядителя, чтобы он обратил внимание гостей на нас.

— Дамы и господа! Господин Швайгер, профессор, доктор педагогических наук в сфере теории и методики профессионального образования, хочет сделать важное заявление!

Я обнимал Елену, чувствовал её дрожащие пальцы, видел лица Баграта, председателя и его дочери, взволнованные новогодним вечером и настроением лица коллег, но готовился к другому.

Ведь она скажет «да», иначе зачем всё это?

Развернулся лицом к Елене, поднес её пальцы к губам, поцеловал и ободряюще улыбнулся.

— Сегодня для меня особенный день, — начал я, сосредотачиваясь только на её сияющих глазах. — Все вы знаете меня, как закоренелого холостяка, но это было до времени… До времени нашей с тобой встречи.

Елена покраснела, но не опустила взгляд.

— И я не сразу понял, что наша с тобой история не закончится в этот новогодний вечер, зато теперь я в этом уверен. Елена, примешь ли ты моё предложение, продолжишь ли и дальше делать меня счастливым до конца моих дней? Ты выйдешь за меня замуж?

Зал оглушил охами и визгами, сдержанными аплодисментами, но весь мой мир сосредоточился только на её губах и таком ожидаемом сейчас ответе.

— Да!

ДА! Конечно, да! Как же по-другому?

Я поцеловал моё счастье, прижал к себе, кивал и жал руки поздравляющим и всё никак не мог прийти в себя от опьяняющего чувства принятия.

Зазвучал вальс, и я вывел мою прекрасную леди в центр зала. Весь мир подождет, пока для нас начинается новая история.

— Ммм, Елена Швайгер.

— Мне нравится.

— Ну, мне ваще-то тоже. Благороднее «Потаповой».

Я бы шлепнул ее по попке за «ваще-то», но сейчас на нас были направлены сотни глаз и не хотелось посвящать всех в наши близкие отношения. Я вел Елену в танце, улыбаясь и не вслушиваясь в ее беззаботное щебетание, очень надеясь, что удастся избежать никому не нужных скандалов.

Звуки музыки затихли, но на последней ноте вдруг раздались звонкие одиночные хлопки. Я обернулся.

Марина стояла в темном облегающем платье и вызывающе хлопала, привлекая к себе внимание.

— Очень трогательно, Андрей. Только как быть с этим? — её кисти изогнулись, демонстрируя небольшой выпирающий живот под платьем.

Горло сковало железной проволокой.

Скандал пришел с той стороны, откуда я его даже не ждал…

Елена дёрнулась из рук.

Обернулся:

— Я сейчас разберусь, — и выпустил её.

Главное убрать со сцены Марину, а потом будет время во всем разобраться и выяснить.

— Выйдем, — бросил я, цепляя бывшую любовницу за запястье и уводя за собой.

— Куда, Андрей? Это не твоя квартира. Отсюда ты меня выставить не сможешь!

Сколько фальши и издевательских ноток в голосе. Неужели она всегда была такая, а я не замечал? Интересно ли мне было замечать ее? Нет.

Я вывел ее в фойе, к переполненному шубами гардеробу. Интересно, в чем приехала Лена? Не помню, чтобы покупал ей шубу…

— Так быстро бросил невесту? Ты очень резок в отношениях, Андрюша.

Я поморщился. И от обращения и от её кривой полуулыбки.

— Зачем пришла? — говорил я чуть резче, чем намеревался, но эмоции подавить было сложно.

— У меня повод вырос, Андрей, — она вызывающе погладила выступающий живот. — Подумала, что прежде чем ты женишься на другой, тебе стоит узнать о нашем с тобой ребенке.

Вернулись удушающие ощущения. Горло сдавила чертова бабочка, в груди вырос тяжелый камень, в виски застучали молотки.

— Это не мой, — выдавил я.

— Неужели? А ты забыл, как взял меня в прихожей у стены? Там, господин профессор, презервативов не было. Вы их держали в тумбочке у кровати.

Да, я помню тот вечер, когда крыша ехала от желания отодрать Ленку, но в итоге отодрал Марину. В спальне точно пользовался презервативом, а в прихожей?..

— Это не мой, — уже менее уверенно произнес я, отказываясь терять последний шанс вскочить в отбывающий в мечту поезд.

— Он твой! Я два с лишним года была верна тебе. Я ждала этих слов, которые ты так легко бросил шлюхе! Она всего лишь шлюха, а я мать твоего ребенка. Ну и кого ты выберешь, Швайгер?

— Андрэ, это твой ребенок?

Я вздрогнул от голоса матери, звенящего надеждой. Она обошла меня, с нежностью поглядывая на Марину, дрожащими руками дотрагиваясь до живота любовницы.

— Марина, я всегда буду рада принять тебя в своем доме.

— Вот в свой и принимай. А в моем её не будет, — не сдержался я. — Где Елена?

Мутер растерянно огляделась: