И он убил. Снова. Уже три смерти на моей совести. Три, Создатель!

Я — чудовище!

— Адептка, я знаю, что вы проснулись.

Гнева и разочарования — того, чего жду в подобной ситуации, — в голосе целителя Зеймора нет.

Оборачиваюсь к нему, изо всех сил сдерживая слезы. Чувство собственного достоинства — все, что у меня остается. Спасибо, что вообще начинают разбирательство внутри академии, а не сразу передают страже. Сейчас у меня есть шанс сбежать, чтобы спасти родных. А потом… потом я вернусь и предстану перед правосудием, прятаться не стану. Я убийца по глупости, не со зла.

— Что произошло? Расскажите мне, Соннэя, — участливо просит искусник.

И я не могу устоять перед возможностью выговориться. К тому же он называет по имени. Да и вообще целители умеют спрашивать и слушать…

— Я шла домой. Повстречала адептов Рауллов. Сразу заметила, что с ними что-то не так, но понять, что именно, не смогла — на зельеварении мы принимали орохорские блокираторы. Джер схватил меня за руку, я сильно испугалась, невольно активировав амулет святой Виржии…

Рассказывая искуснику, мысленно нахожусь далеко… в недавнем прошлом.

Воспоминания переносят в тот вечер, когда амулет впервые защитил меня. Защитил своеобразно, не так, как ожидала…

— Соннэя, не куксись, спустись к гостям, — весело говорит тетя. — Пообщаешься с приятными людьми, тебе станет легче.

Мои родители и брат пропали, я не желаю никого видеть!

Хочется накричать на нее, выгнать из комнаты, которую она подготовила мне в соответствии со своим вкусом. Запустить одной из подушечек розового цвета, которыми завалены постель и диван. Ох как меня раздражает эта спальня в нежных девичьих тонах! Срезанные мертвые розы в вазах, блюда с пирожными и конфетами, которые подсовывает тетя, чтобы подсластить горечь… Раздражает сама тетя!

Она не переживает о без вести пропавшей сестре и ее семье. Она весела и беззаботна, как порхающая в саду бабочка. И надеется, что я стану такой же. Ненавижу!

— Соннэя, тебя ждет эрд Лардо. Сегодня ты дашь ему ответ.

Ох, я почти забыла о шпионе! И его «великодушном» предложении спасти опальную дочь изобретателя… А ведь время, которое он дал подумать, истекает сегодня.

А еще зря тороплюсь вешать на тетку ярлык «легкомысленная бабочка» — в ее голосе слышна сталь, но не благородного меча мага-боевика, а ножа разбойника, поджидающего позднего прохожего в темной подворотне. Да, глупое сравнение… но что-то в нем есть.

— Тетя Люсетта, я откажу барону Лардо, — решительно сообщаю родственнице. — И вы меня не заставите — в доме святой Виржии, если не забыли, все еще спрашивают согласия невесты.

Сестра мамы недовольно морщит нос:

— Тебе желают добра, а ты… Ладно, это твой выбор, деточка. — Она поднимается с диванчика и грустно добавляет: — Только скажи о нем барону сама.

То, что тетя не отказывается от развлечений, обижает, а то, что пытается втянуть в них и меня, вообще злит.

— Тетя, я не смогу общаться с вашими гостями. Своим печальным выражением лица испорчу вам вечер!

Угроза действует — Люсетта, прежде чем выйти из комнаты, тяжело вздыхает:

— Хорошо, в музыкальную гостиную можешь не заходить. Барон будет ждать тебя в библиотеке.

Выждав десять минут, — за это время тетя должна успеть поговорить с Лардо, — спускаюсь к месту встречи.

Коридор восточного крыла встречает полумраком — Люсетта считает, что нужно гасить часть магических светильников, чтобы гости чувствовали себя вольготнее. И они чувствуют — один раз натыкаюсь на целующуюся в нише парочку. Просто опускаю взгляд и ускоряю шаг.

С противоположного конца коридора идет мужчина. Мельком отметив модный в этом сезоне темно-багровый цвет камзола, гляжу себе под ноги и, пожелав доброго вечера, прохожу мимо.

— Эрдесса Бладриз? Какая встреча!

Невольно останавливаюсь. Мы знакомы?

К сожалению, да. Я наконец узнаю Ниарама Ниара. Аристократ из обедневшего рода, он рассчитывает поправить финансовое положение с помощью приданого жены. Ну а до этого спешит жить в свое удовольствие, бессовестно соблазняя девушек незнатного происхождения.

Об этом поведал брат, когда весной мы повстречали Ниара в парке. Мирнан отказался представлять его мне, фактически оскорбив этим барона. Потом уже, когда злющий охотник за деньгами остался позади, братик объяснил свои действия. И я согласилась, что он был резок, невежлив, но прав: нечего общаться с циничными негодяями.

— Эрд Ниар, простите, я спешу.

— Непростительная заносчивость, эрдесса, не находите? — Он заступает мне дорогу.

С тоской посмотрев на виднеющуюся в каких-то двадцати шагах дверь библиотеки, спокойно произношу:

— Простите, эрд, я действительно спешу.

И делаю шаг влево. Ниар повторяет мой маневр, не давая пройти.

— Грубить — это у вас семейное?

Напоминание о семье, следовательно, о пропаже родных, болью отзывается в сердце.

Не думая о последствиях, резко бросаю:

— Да, семейное! А теперь хватит дышать на меня винными парами, прочь с дороги!

Растерявшийся аристократ отшатывается в сторону — неловко, тем самым показывая, что норма алкоголя им превышена. Далеко отойти не успеваю — отлетаю к стене.

Одной рукой накрыв рот, другой удерживая обе мои руки над головой, Ниар разозленно шипит:

— Маленькой девочке, за спиной которой больше не стоит старший брат, лучше научиться вежливости.

Вырваться не хватает сил, о магии на тот момент я забываю. Да и не знала тогда я ни одного мало-мальски вредоносного заклинания…

Взгляд мутных глаз барона скользит по лицу, шее и надолго останавливается в зоне скромного декольте домашнего платья. Ударить, как учил брат, не получается… Попытку же укусить за ладонь Ниар предупреждает, больно обхватив мой подбородок жесткими пальцами.

Мычащую, трепыхающуюся, он прижимает меня к стене и доверительно шепчет:

— А знаешь, малышка, я ведь тоже люблю кусаться.

Мерзкие губы негодяя прижимаются к моей скуле и…

…и вспыхивает свет. Яркий, ослепляющий, колючий. Он отбрасывает эрда, впечатывая в стену, противоположную той, у которой стою я. Хруст. Я, кажется, отчетливо слышу хруст ломаемых костей…

Перед глазами все еще цветные круги, я ведь не догадалась зажмуриться.

Вскоре коридор заполняется людьми.

— Святая Абсента! — взвизгивает тетя. — Что же это? Ах, что же это?..

— Соннэя, как ты?! — Ко мне подскакивает виконт Шелейский, не родной дядя, но сочувствующий больше, чем его жена, моя кровная родственница.