Как-то поздним вечером, когда я только что уснула, раздался жуткий грохот. Корабль содрогнулся. Наступила полная темнота. Раздались крики перепуганных женщин и детей. Из того, что произошло непосредственно у нас, память сохранила лишь отрывочные картины: мама спокойно ищет нашу одежду и помогает одеться; Гермоша, упавший со своей полки, плачет от страха; Соня в испуге бежит из каюты. Команда с зажженными факелами обходит каюты и велит пассажирам надеть спасательные жилеты.

Внезапно зажглось электричество, успокоив людей и предотвратив панику, по крайней мере в нашей части корабля. Мы поднялись по трапу на палубу, но тут нам было велено идти в салон и ждать дальнейших указаний. Через некоторое время объявили, что к нам на помощь идет судно Королевского флота и мы можем вернуться в свои каюты. Команде и пассажирам было трудно понимать друг друга, так как команда была английская, а пассажиры — русские, и мама очень помогла с переводом.

Сначала решили, что «Видек» наткнулся на плавучую мину, но позже выяснилось, что пароход сел на мель и получил две пробоины. Всем находившимся на борту мужчинам было приказано помогать откачивать воду из затопленного трюма. К счастью, судно удалось снять с мели, и на следующее утро при ярком солнечном свете в сопровождении военного корабля мы пришлепали в спасительную гавань Уик в Кейтнессе.

Не успели мы пристать, как появились два водолаза для осмотра днища. Позднее член экипажа сказал мне, что хотя там действительно оказалось две пробоины, большая из них была заблокирована обломком скалы, который уменьшил поступление воды в трюм. Утром в салоне отслужили благодарственный молебен, а потом объявили особую благодарность маме за ее помощь.

Мы первыми из пассажиров сошли на берег. И вот после восьмилетнего отсутствия Гермоша и я вновь ступили на землю Шотландии. Все вокруг залито солнцем: оживленная гавань, рыбачьи лодки, уходящие в море, белокрылые чайки с пронзительными криками пикируют над светлой водой.

Крошечная станция, где мы сели в поезд на Инвернесс, показалась мне необыкновенной — чистенькая, уютная, прелестные цветочные клумбы радуют глаз. Дорога в Инвернесс была замечательной. Пассажиры, ехавшие с нами в одном купе, развлекались, слушая нашу причудливую смесь русского и английского, когда мы в волнении указывали на разные достопримечательности. «Посмотри на этот «шиип». Олень на горе — он меньше нашего!». Все было необычно и прекрасно.

Поздно вечером инвернесский поезд прибыл в Данди. Вежливый таксист аккуратно разместил наш багаж. С благодарностями мы влезли в машину. Гермоша прижимал к себе банку с рыбкой, она как-то пережила трудные испытания на корабле.

Такси везло нас по ярко освещенным улицам, где на перекрестках стояли, беседуя, группки людей. Для нас многое было в новинку, поэтому — любопытно. Недолгая приятная поездка в мягких сумерках теплого осеннего вечера, и вот мы, голодные и усталые, у порога дедушкиного дома.

Дед и грэнни не ждали нас в этот вечер и уже отправились спать, когда мы свалились на них. Утром они прочли короткое сообщение в газете, что корабль с беженцами из России сел на мель, но они как-то не связали это с нами. Нас встретили тепло и взволнованно. Младшая тетушка Вики выбежала в халате из спальни, за ней появился заспанный шестилетний сын Чарльз. Муж тети был в оккупационной армии в Германии, и она жила у родителей.

Утром я вскочила с постели и поспешила к окну. Солнце уже встало. В саду пламенели цветущие розы и хризантемы, скворцы подчищали яблони. За серебряными величавыми водами реки Тэй я вновь видела зеленовато-коричневые холмы и берега Файфа. А в Архангельске, наверное, идет дождь и дует холодный ветер, темнеющая река готовится к последней схватке с безжалостным морозом — схватке, которую она неминуемо проиграет. Здесь же в последние сентябрьские дни солнце продолжало сиять, и клетка с Джоки вынесена в сад.

Для нас, приехавших из страны вынужденного сурового аскетизма, закрытых магазинов и бедно одетых людей, Шотландия предстала невероятно изобильной. Какое удовольствие, гуляя по ровным тротуарам Броути Ферри, зайти в кондитерский магазин! Глаза разбегаются от бриллиантового блеска круглых стеклянных банок с конфетами, плиток шоколада, выложенных соблазнительными пирамидами, разноцветных коробок, перевязанных шелковыми лентами. А дальше — знаменитая булочная с аппетитным запахом свежеиспеченного хлеба, булочками с кремом, печеньем и пирожными.

Нас очаровал маленький магазинчик под названием «Лютик», где продавали молочные продукты. Румяные девушки в безупречных фартуках формировали кружки масла на мраморном прилавке. И название, и большие емкости с маслом, молоком и сливками вызывали в воображении цветущие лютики на зеленых лугах, множество толстых послушных коров с добрыми глазами. Как волнующи были поездки в город на поезде или трамвае, когда мама и мы с Гермошей сопровождали грэнни в ее еженедельной поездке за покупками!

Больше всего я любила бывать в знаменитом модном магазине «Дрэффенз». Здесь предлагали особо изысканную одежду понимающим в ней толк покупателям. В хорошие времена мой отец заказывал одежду здесь. Затем ее посылали пароходом в Архангельск и доставляли в полной сохранности. И сейчас, когда мы поднимались по устланной роскошным ковром лестнице, переходили из отдела в отдел, где дамы, одетые в элегантную черную униформу, предлагали купить платье, пальто или шляпку по последней моде, я испытывала изумление сродни тому, какое пережила в давнюю пору в Санкт-Петербурге и которое было теперь лишь смутным воспоминанием.

Неуверенная в своем теперешнем положении, мама не могла позволить себе много приобретений, но все же она купила мне несколько платьев, туфли и чулки. Грэнни тоже добавила кое-что в мой гардероб, чему я была рада. Мама не смогла удержаться и купила себе большую живописную шляпу с перьями цапли. Печально, но эту самую шляпку мне суждено было потерять при обстоятельствах, которых мама в ту пору и представить не могла.

Обычно день покупок заканчивался посещением магазина Брауна, известного тем, что на верхнем этаже можно послушать маленький оркестр, поглощая знаменитые горячие сдобные булочки, сочащиеся маслом и джемом.

Видя все эти богатые магазины, жизнерадостных людей, их приятную, спокойную жизнь, можно было подумать, что война не коснулась Шотландии. Но приглядевшись, поймешь, что эта крошечная страна заплатила огромную цену. Здесь не было семьи, не потерявшей сына, мужа или брата.

Семейный горизонт омрачала еще одна туча — тревожные вести из Индии. В военные годы дядя Генри стал офицером вспомогательного полка, известного под названием Калькуттско-Шотландского. К концу войны он заболел опасной болезнью, часто встречающейся на знойных равнинах Индии, и был настолько болен, что его поместили в госпиталь в Калькутте. После длительного лечения он почти выздоровел и писал родителям, что решил воспользоваться полагавшимся ему отпуском раньше срока. Генри надеялся, что длительный отдых в Шотландии поставит его на ноги. Он уже заказал каюту на корабле, уходившем в начале ноября, и рассчитывал быть дома как раз к Рождеству. Полная надежд грэнни готовила ему лучшую комнату.