Орлан издал пронзительный клекот, требуя отдать манар. Грифон сопротивлялся, не желая уступать. Кровь капала из раны орлана, но тот, не разжимая хватки, навалился на врага всем телом. Грифон захрипел и наконец выпустил манар.

«Солнце маяка» теперь не принадлежало никому. Лежа в пыли, артефакт дожидался своей участи. Орлан решил отпустить грифона, но в эту минуту ощутил, что у того есть что-то еще, не менее ценное, чем манар. Начиная слабеть – кровотечение из раны усилилось, – он потребовал отдать и это. Грифон, не имея возможности спорить, поскольку орлан душил его, швырнул медальон. Орлан поймал его головой, артефакт повис на шее, его заливала кровь.

– Ты свободен, – сипло произнес Антон, отпуская противника.

Затем, свернув крылья, просто сел на землю, пытаясь собрать остатки сил. Но грифон, которого минутой назад чуть не задушили, страшно разозлился. Он кинулся в атаку, готовясь убить.

Однако техно не зря вступили в игру. Грифон со всего размаху попал клювом по медальону Ани. И хотя Антон испытал сильную боль, оттого что в тело вдавился металл, у него появилась лишняя секунда.

Бросок! Он нанес точный удар. Единственный удар в висок противника.

Грифон рухнул и больше уже не поднялся.

Через некоторое время на месте его тела осталось лишь обугленное пятно.

Рока-Алада

Орланы готовились к отправке Итана на Безымянный остров, а всех техно – на Светлоярск. Руби и Ника прощались в палатке.

– Когда все закончится, напишите с Аней мне письмо. Напишете?

– Вообще-то я не очень люблю писать… Может, лучше позвонить?

Ника вздохнула.

– Я не знаю, будет ли, куда звонить. Таир теперь гранд острова, и разрешит ли он телефон…

Ника задумалась.

– А ты уговори его! Ты же его сестра! Категория важности – один.

– Для орланов главное – стайный принцип, – со значением сказала Ника. – Когда один учитывает интересы остальных.

– Как уно Илья? – понял Руби.

– Примерно, – вздохнула Ника.

Они помолчали. Потом она продолжила:

– Если Таир решит, что от техники остальным только хуже, здесь не будет телефона, даже если он будет нужен ему самому, понимаешь? Он лучше пошлет письмо с гонцом.

– Но это же так долго!

– На самом деле – не очень. До Светлоярска несколько часов перелета. До Центрального – еще ближе.

– Но аквабусы хотя бы будут ходить? Ты же приедешь ко мне в гости?

– Приеду, даже если не будут, – улыбнулась Ника. – Уж в этом Таир мне не откажет. И ты обязательно тоже приезжай!

В палатку заглянула мать Ники.

– Руби, тебя ищет отец. У него какое-то важное сообщение.

Руби не стал уточнять, кто именно его ищет – Итан или Андрей, – а просто встал и вышел из палатки.

– Ника, – сказала мать, – мне тоже нужно с тобой поговорить.

– О чем?

Ника не смотрела на мать. Она еще не простила ей предательства по отношению к отцу. И сомневалась, что когда-нибудь простит.

– Я вижу, что мальчик техно тебе чем-то дорог. Я не одобряю этого, но техно нам помогли. Поэтому…

Ника слегка повернула голову в сторону матери.

– Ты ведь знаешь, что владеющий манаром владеет знанием?

– Знаю, – буркнула Ника.

– На Безымянном сейчас ждут одного из четырех, которые должны сохранить мир с помощью игры.

– И давно ждут! – огрызнулась Ника.

Ей казалось, что серые специально задерживают отправку.

– Дело в том, – продолжала мать, словно не замечая тона дочери, – что каждый игрок выбирает свою сторону сам. За волшебных существ играет молодой орлан не по рождению, который вскоре примет у нас присягу. За техно – девочка, которая тоже не родилась техно, а стала им, потому что очень хотела. За людей – мальчик-техно, который сознательно выбрал сторону людей. Но искин… Искина сразу сделали искином, понимаешь? У него нет выбора. И более того – он мог бы, наверное, выбрать сторону людей, но у него нет уже и этого выбора.

Ника подняла на мать взгляд.

– Что это значит, мама?

– Это значит, что искин не годится в игроки. Мы лишь напрасно потеряем время.

– Ты точно это знаешь?

– Иначе я бы не пришла.

– Но как же быть? – закричала Ника.

Вскочила и бросилась вон из палатки.

Андрей и Руби стояли неподалеку от ветряка. Страшно задувало, но они не обращали внимания.

– Руби, – взволнованно начал Андрей, – у нас не было возможности поговорить. Я все откладывал… Я думал, пусть сначала все это закончится, но сейчас… Только что звонили со Светлоярска. Я разговаривал по телефону с твоей и Аниной мамой, понимаешь? С нашей мамой. Она жива.

Андрей замолчал, чтобы перевести дух. Отчего-то донести такую радостную весть оказалось непросто.

Руби молчал.

– Жизнь разделила всех нас, четверых, но теперь…

– Я понял. – Руби сказал это тихо, но Андрей почему-то испугался. – Мне надо сказать… Я тоже откладывал… Когда я встретил Аню, я не понял сначала, что такое сестра. Не ощутил. Но папа… но Итан объяснил мне, что такое категория важности один. И тогда я захотел понять, что значит быть братом. Мы с Аней… В общем, я рад, что мы попали на Рока-Алада. Мы смогли узнать друг друга. И я очень, очень рад, что у меня теперь есть сестра. Она всегда будет для меня «категория важности один». И тебя, и маму я тоже обязательно узнаю; и вы меня тоже узнаете, и я тоже стану для вас…

– Ты наш сын! – возразил Андрей. – И ты уже сейчас…

– Да-да, Аня говорила мне, что у людей так.

– У людей?

– Я обязательно пойму, почувствую… Теперь это будет легче, потому что я уже знаю, почему близкие люди – это категория важности один, даже если они много лет были далеко.

– Но ты ведь хочешь еще что-то сказать? – понял Андрей.

К ним бежала Ника, но они оба ее пока не замечали.

– Да, хочу. Меня воспитал искин. И он для меня важнее… важнее всех! Категория важности «ноль». Возможно, это не человеческая логика – да, наверное, я больше искин, чем НИ. Но я хочу быть с ним! Я ни за что не смогу его оставить. Прости!

Андрей пытался переварить услышанное. Не то чтобы он был потрясен – наоборот, Руби говорил очень логичные вещи и поступал очень логично. Но человек, в отличие от робота, слишком зависит от эмоциональной кривой. Наконец Андрей справился с чувствами.

– Да нет, – сказал он. – Это логика человека. И выбор человека. Но знаешь, в чем главное отличие человека от искина?