— Ага.

— Надолго в столицу?

Я подумал, что никакой тайны не выдам, и сказал:

— Эту неделю и следующую тут пробуду.

— Отлично! — Василь вытянул из внутреннего кармана блокнот, написал что-то и вырвал листок, сунул мне. — Это рабочий, а вот домашний, попросишь Коросту позвать. Звони! — Он хлопнул меня по плечу и поспешил к лифту. — Всё, бежать пора! У нас горячие денёчки!

Как раз спустилась кабина, разошлись в стороны створки, и к нам в сопровождении немолодого господина представительной наружности вышли Альберт Павлович и Филипп Гаврилович.

— Ванечка, дорогой… — обратился мой куратор к бывшему ассистенту, но тот его перебил.

— Не сейчас, Альберт Павлович! Прошу вас! Машина ждёт.

Мы направились к входным дверям, и Вдовец спросил:

— И куда мы теперь?

— В министерство, — подсказал Иван. — Не переживайте, багаж доставят сразу в гостиницу.

У крыльца нас дожидался очередной «Адмирал» с правительственными номерами, но мне места в нём не нашлось. Иван указал на неброскую серую легковушку, стоявшую чуть поодаль.

— Тебе туда.

Я подошёл к автомобилю наружного наблюдения и наклонился к приоткрытому боковому окну, из которого на улицу то и дело выдували табачный дым.

— К вам сказали.

— Назад садись.

Я так и поступил. В машине обнаружились три сотрудника комиссариата: хмурый тип за рулём, филер на переднем пассажирском сидении, филер сзади.

— Оператор? — обернулся ко мне мужчина средних лет, сидевший рядом с шофёром.

— Так точно.

— Ставь нас в известность, перед тем как покинуть объект.

— Понял, — кивнул я. — А кто из них объект?

Шофёр подавился смешком, но ничего не сказал, его сосед спокойно пояснил:

— Объект — это номер в «Астории», куда вас заселят.

Я кивнул, откинулся на спинку заднего диванчика и произнёс:

— У меня инструктажа не было, нам бы по способам связи пройтись.

— Будет тебе инструктаж.

И — да, поглазеть на столичные виды вновь не вышло, всю дорогу до министерства разбирали варианты действий при различных нештатных ситуациях. Дальше филеры комиссариата остались на улице, а я присоединился к своим старшим товарищам, но разве что на морозе не куковал да отметку в командировочном удостоверении получил. На приём к замминистра меня ожидаемо не взяли, а его секретарь и не подумал предложить ни чая, ни кофе. И до буфета не добежать: я ж теперь вроде как охранником числюсь. Мне ж мандат выдали…

С другой стороны, оно и к лучшему, что совещание без меня прошло: Иван вышел от замминистра хмурым, Филипп Гаврилович — мрачным, Альберт Павлович — откровенно злым. Пока они шли до машины, никто не произнёс ни слова, а дальше — не знаю, дальше я снова присоединился к команде наружного наблюдения. Поехали в гостиницу.

И вновь обзорной экскурсии по столице не случилось. Автомобили немного поплутали по узеньким улицам, прорезавшим кварталы четырёх— и пятиэтажных домов, затем вывернули к набережной закованной в гранит речки и проехали по широкому мосту на другой берег, где за хмурым парком высился купол грандиозного храма. Слева от облетевших на зиму деревьев протянулось здание высотой этажей в шесть или даже семь с арочными проёмами нижнего ряда окон и будто бы срезанным углом, где и располагался центральный вход. Вывеска на крыше гласила: «Астория». Не знаю, как остальных, а меня гостиница впечатлила ничуть не меньше собора.

Интерьеры тоже не подкачали, пусть даже новинский «Гранд-отель» в этом отношении столичной гостинице нисколько и не уступал. Просторный холл, широкая парадная лестница, высоченные потолки с лепниной и хрустальными люстрами, мраморный пол с ковровыми дорожками, удобная мебель в приёмных, вышколенный персонал.

Изначально каждому полагался одноместный номер, но нападение спутало все карты, и на троих нам выделили люкс с двумя спальнями и гостиной. Разумеется, спать на диванчике в общей комнате выпало именно мне. Телохранитель же! Первой линией обороны буду! Точнее — второй: в номер напротив заселились сотрудники республиканского комиссариата.

Именно это обстоятельство и стало той последней каплей, что переполнила чашу терпения Вдовца.

— Возмутительно! — выкрикнул Филипп Гаврилович, от которого сильно пахло «валокордином» и коньяком. — С какой стати мы должны сидеть тут взаперти?!

— Это всё ради вашей собственной безопасности. Не забывайте, вас пытались похитить! — заявил в ответ Иван Богомол. — Стоит радоваться, что сразу не посадили на обратный рейс!

— Радоваться?! Чему радоваться? Этому замечательному виду из окна?! Я сюда не в четырёх стенах сидеть прилетел! У меня запланированы встречи с виднейшими столичными учёными!

Иван натянуто улыбнулся, но всё же не утерпел и дал выход своему раздражению, заявив:

— Позволю себе напомнить, что прилетели вы не общаться со столичными коллегами, а участвовать в розысках похищенной из вашей лаборатории документации!

— Вот именно! — встрепенулся Альберт Павлович, изучавший у окна подпалины на своём пальто. — Вот именно, Ваня! Мы сюда прилетели для участия в поисках убийцы и похитителя научных разработок государственной важности! И что в итоге? Нас законопатили в гостиничный номер! Только не говори, что у министерства нет связей в комиссариате! Подёргай за ниточки! Обеспечь нам доступ к материалам расследования!

— Уже подёргал! — заявил в ответ Иван Богомол на откровенно повышенных тонах. — Я на приём к министру с этим вопросом ходил! Да будто вы сами не знаете, какая нынче политическая обстановка! Скажите ещё спасибо, что ему, — он ткнул в меня пальцем, — мандат на оперирование сверхэнергией выписали и покидать гостиницу разрешили! И этого непросто добиться было!

— Спасибо тебе большое, дорогой друг! Но мне-то что с того? Мы сюда не ради приобщения Петра к столичным культурным ценностям прилетели, если ты не забыл!

— При всём уважении, Альберт Павлович, но вы сюда прилетели совершенно напрасно! Зряшная идея! С тем же успехом могли держать руку на пульсе и координировать поиски из Новинска. Телеграф ещё никто не отменял!

Мой куратор поджал губы, а его округлое лицо стало неприятно жёстким.

— Знаешь, Иван, — процедил он, — не в моих принципах переходить на личности, но перевод в столицу на пользу тебе не пошёл! Откуда эта политическая близорукость, скажи на милость?

— Ой, да господи боже мой! — всплеснул руками Иван Богомол. — Носитесь со своими принципами, как с писаной торбой! Смешно! — Он ринулся к входной двери, схватился за ручку, но поворачивать её повременил, глубоко вздохнул и объявил: — Как появятся новости, дам вам знать.

И вышел в коридор.

— Воспитал на свою голову! — с кривой ухмылкой и вроде бы даже затаённой гордостью выдал Альберт Павлович, кинул испорченное пальто на спинку стула и взял чемодан. — Это моя комната… — то ли спросил он, то ли заявил утвердительно, поскольку реакции Вдовца дожидаться не стал и