Филипп Гаврилович недоумённо захлопал глазами.

— Но позвольте! А мои встречи? Кто-нибудь сможет меня на них сопроводить?

— Если только сразу на лётное поле! — отрезал Альберт Павлович и захлопнул дверь.

Заведующий лабораторией ушёл во вторую спальню и по примеру моего куратора в сердцах хлопнул дверью, а я остался в гостиной и протянул:

— Ну здорово! — Потом углядел на столе папочку с меню, избавился от пальто и снял трубку телефонного аппарата. — Господа, я собираюсь заказать обед в номер! Если вы не голодны…

Хоть голос я особо не повышал, мои вынужденные соседи мигом выглянули из своих комнат в гостиную.

— Обед лишним не будет, — заметил Альберт Павлович. — Не так ли, коллега?

Но понукать Филиппа Гавриловича и не требовалось, он первым протянул руку к меню.

— Позвольте, молодой человек…

За обедом дела не обсуждались, и уже только после десерта Альберт Павлович счёл нужным ввести меня в курс дела.

— Посланный за нами автомобиль опоздал из-за спущенного колеса. Тот, что приехал, был угнан накануне, номера скрутили со служебного транспорта. Похищение совершенно точно готовилось заранее.

— А что говорит водитель? — уточнил я.

Альберт Павлович поднял глаза к потолку.

— Кто знает?

— Вам вообще ничего не сообщили? — опешил я.

Куратор покачал головой.

— Ясно одно: целью нападения был Филипп Гаврилович. Предположительно из министерства просочилась некая информация о передовых разработках, и одна из зарубежных разведок решила половить рыбку в мутной воде. Как это ни прискорбно признавать, но и без того непростая ситуация запуталась окончательно. Теперь отыскать злоумышленника нам будет несравненно сложнее.

Вдовец раздражённо поднялся из-за стола, бросил салфетку и выдал:

— Отыскать? Нам? Да мы никого не ищем! Нас заперли в четырёх стенах! А если бы не нуждались в моей экспертной оценке, то и обратно бы выслали!

Альберт Павлович примирительно улыбнулся, но этой не слишком-то дружелюбной гримасой заведующего лабораторией не впечатлил, и тот ушёл к себе.

— Положа руку на сердце, дела обстоят именно так, — заявил мне после этого куратор. — Розысками занимается комиссариат, нас в столице оставили исключительно на случай, если придётся проводить экспертизу научной документации.

Я вздохнул.

— Стоило бы расспросить шофёра, пока было время.

Альберт Павлович насмешливо фыркнул.

— Пытаться без предварительной подготовки разговорить незнакомого человека — всё равно что вслепую мину неизвестной конструкции обезвреживать! — заявил он, закинув ногу на ногу. — А вдруг бы у него оказался ментальный блок? Вот умер бы он в ходе допроса — и что тогда? Всех собак бы на нас повесили. Зимник бы и повесил.

Я выставил перед собой открытые ладони, признавая правоту собеседника.

— Об этом я не подумал.

— Если б только об этом! — фыркнул куратор. — Ты вообще себя не лучшим образом проявил!

Крыть было нечем, и я кивнул.

— Так и есть, чуть не пропал. Их точно в паре работать натаскивали. Один по площадям бил, другой точечно — контратаковать почти не получалось.

Альберт Павлович досадливо отмахнулся.

— Да не об этом речь! Скажи, как ты мог засаду прошляпить? Это ведь твой хлеб! Моё дело с людьми разговаривать, а обеспечение безопасности на тебе!

Я самую малость даже покраснел от смущения. Пусть счёл претензию не вполне обоснованной, но имелось в ней и рациональное зерно, так что в спор вступать не стал и кивнул.

— Виноват. Исправлюсь.

— Уж постарайся! — нацелил на меня куратор указательный палец. — Избежать нападения несравненно проще, нежели героически победить в неравной схватке!

Мне было не очень понятно, каким образом кто-то из нас мог предотвратить сегодняшнее нападение, но Альберт Павлович пребывал в откровенно дурном расположении духа, и я вновь кивнул, поднялся из-за стола и отошёл к окну. Полюбовался на заснеженный сквер и купол собора, вздохнул и вернулся на диван. Нервозность обернулась неприятным ознобом — внутренности будто ледком прихватило, захотелось выпить. Держался-держался, и вот — проняло.

— И что будем делать? — спросил я, лишь бы только больше не оставаться в давящей тишине.

— Мы — будем ждать, — заявил Альберт Павлович и взглянул на часы. — А тебе пора на тренировку. И купи на обратном пути газет.

Лично мне покидать гостиницу категорически не хотелось — свои десять мегаджоулей я удерживал и гармонию источника-девять ощущал предельно чётко, — а на улице стылый ветер, мороз и влажный воздух. Брр…

— Стоит ли куда-то сегодня ходить? — усомнился я. — Вдруг какие-то новости появятся? Да и после перелёта не оклемался ещё толком…

— Стоит, Петенька! Стоит! — отрезал Альберт Павлович. — Я обещал Звонарю, что обеспечу тебе все условия для полноценных тренировок, и я их тебе обеспечил. А ещё обещал, что ты не станешь филонить, так что ноги в руки и пошёл! Только документы не забудь, а то не пустят.

Упрямиться не было никакого смысла, пришлось собираться. Я замотался шарфом, надел пальто и с кепкой в руке подошёл к двери.

— Иди, закрою, — отпустил меня куратор.

Стоило только шагнуть из номера, и за спиной щёлкнул замок, тогда я поднёс ко рту кулак и откашлялся. Дверь напротив чуть приоткрылась, и в узкую щель на меня глянул филер республиканского комиссариата.

— Ушёл, — негромко произнёс я и двинулся к парадной лестнице.

Там раскланялся с коридорным и взял его на заметку — скрывал внутренний потенциал он чрезвычайно искусно, просто сейчас моя чувствительность была обострена до предела, вот и уловил лёгкие возмущения, создаваемые сверхэнергией. Возникла мысль вернуться в номер и сообщить об операторе Альберту Павловичу, но решил не суетиться, спустился этажом ниже и прошёлся по нему, будто бы в поисках нужного номера, а на деле играл настройками заземления, пытаясь уловить присутствие в гостинице других операторов. И — уловил.

Аномалии сверхэнергетического характера обнаружились и на четвёртом этаже, и на третьем. Спустившись в итоге в холл, я полюбовался на роскошное убранство и заглянул в буфет, после чего зашёл в кабину подъёмника и велел лифтёру подняться на шестой этаж. Прошёлся по нему, поднялся в мансарды и тоже небезрезультатно.

Когда вернулся к номеру и постучал, то на всякий случай громогласно объявил:

— Альберт Павлович, я перчатки забыл!

— Заходи!

Дверь отперли, я переступил через порог, оповестил куратора о своих подозрениях касательно коридорного, а заодно перечислил номера, в которых уловил присутствие операторов и с беспечным видом зашагал по ковровой дорожке, демонстративно помахивая зажатыми в опущенной руке перчатками.

На улице оказалось холодно и даже очень. Только вышел на крыльцо и вдохнул морозного воздуха, как мигом ноздри защипало. Прям ух! Пришлось прикрыть нос шарфом.

К набережной я двинулся без всякой спешки, то и дело озираясь по сторонам с видом восторженного провинциала,