Пробка с негромким хлопком наконец выскочила, и белый шипящий водопад окатил мне руки.

– Мои поздравления Солен, – сказала я без выражения и отпила прямо из горлышка. Значит, бывшая Алекса разгуливает с пузом по Парижу, а ему вдруг приспичило видеть меня босой, беременной и в Лондоне. Действительно, ну какая тут может быть связь?

– Не надо… – Алекс замолчал и подождал, пока я напьюсь. Ждал, ждал и в конце концов отобрал у меня бутылку. – Не надо пить, ты же принимаешь обезболивающие.

– А нечего предлагать срочно обзавестись ребенком только потому, что залетела твоя бывшая, – огрызнулась я. – Вот откуда ветер дует!

– Нет! – Он поставил бокалы и, в свою очередь, приложился к бутылке. Я же говорила, корзины для пикника и прочие изощренности не для нас. – Просто такие вопросы принято обговаривать до свадьбы. Это совпадение.

– Раньше ты о детях ни слова не говорил! – Я была в бешенстве. И слегка опьянела. – Ах, значит, вот почему все это? Вот почему ты так охотно согласился со скорой свадьбой? Хотел обогнать Солен на пути к алтарю?

– Она уже замужем, – тихо сказал Алекс.

– О-фи-геть можно, какая радость! – Для подобных выражений мой голос звучал слишком громко. – Сочувствую, пришел к финишу вторым. Надо было тебе на ней жениться. Ах да, она же тебе отказала!

– Энджел, ты устраиваешь скандал на пустом месте! – Алекс отставил бутылку с остатками шампанского подальше от меня. – Я хотел поговорить с тобой о том, чтобы у нас были дети. Это для меня важно. Ведь ты сама хочешь, чтобы семейные отношения были содержательными и полноценными!

– Да, поэтому я хочу, чтобы ты не упирался рогом, заявляя, что твоих родителей не будет на нашей свадьбе! – О-о-о, срочно нужно допить шампанское! – И поэтому я не хочу забеременеть, чтобы выиграть в секс-соревновании у бывшего!

– Ладно, я не буду больше об этом говорить. – Алекс лег на спину и закрыл глаза.

– Не знаю, зачем вообще было мне это рассказывать! – От обиды у меня выпятилась нижняя губа. – Неужели жалко было оставить меня в заблуждении, что это у тебя такая причуда, мальчик в интересном положении?

– А ты помнишь, как мы пообещали говорить друг другу все и обо всем? – не выдержал Алекс, лежавший на другом конце одеяла. – Полная откровенность?

– Да, но сюда не входит всякая фигня, которая способна только расстроить и разозлить! – взбеленилась я. – Я же тебе не сказала, что Марк лез ко мне с поцелуями, потому что не вижу в этом смысла!..

На этом я осеклась. Самое главное в искусстве умалчивать о том, что заведомо ранит человека, – суметь не ляпнуть ему это позже. Иначе получится еще обиднее, чем сразу.

Алекс ничего не сказал. Я ждала, сколько могла, чтобы он заговорил или встал и ушел. Я ждала чего-нибудь. И ничего не дождалась.

– Алекс!

– Он пытался тебя поцеловать?

– Да, – ответила я значительно тише, чем пять минут назад. – Но я ему не позволила. Я отлупила его сумкой.

– Это правильно, – сказал он совершенно без выражения. – Это случилось до или после того, как ты пригласила его на свадьбу?

– До того.

– Понятно.

Снова прошла долгая минута.

– Давай так: ты оставляешь всякую фигню с Солен, и я сделаю то же самое в отношении твоего бывшего, о’кей? – сказал он, по-прежнему лежа на спине и не глядя на меня.

– Справедливо, – согласилась я, исподтишка сунув в рот недоеденную половинку печенья. Я вообще-то не считала, что так будет справедливо, но семейная жизнь – это компромисс. Алекс, который потребовал немедленно родить ему ребенка только потому, что его бывшая решила размножаться, и я, которую поцеловали помимо ее воли, – как тут вообще можно сравнивать?

Однако умение мириться после ссоры – тоже важное условие счастливой семейной жизни, поэтому я выждала несколько минут, позволив Алексу молча дуться, затем отрезала кусок багета, обваляла его в сыре с голубой плесенью и протянула на другой конец одеяла. Алекс принял бутерброд и отдал мне бутылку шампанского. И все в мире снова стало хорошо и правильно. Вроде бы.

Вечером Алекс высадил меня у дома Луизы с пустой корзиной для пикника в руках и ворохом извинений в кармане. Остаток дня прошел несколько натянуто, но мы все же заключили пакт: я не завожу речь о Солен, а он – о моей способности запороть любое дело. В целом день получился очень милым. Гораздо лучше, чем обещал быть ближайший час.

Дверь открыл смятенный Тим и указал мне на сад за домом. Помявшись у дверей, он кинулся по лестнице на второй этаж, спасаясь от неизбежного скандала. Я на цыпочках прошла по усыпанной игрушками кухне в сад, гадая, уж не надо ли было прихватить бутылку из-под шампанского – чтобы защищаться в случае необходимости.

– Привет, – нерешительно помахала я рукой. Луиза, игнорируя меня, поднесла к губам бокал вина. Черт, у нее бутылка! А со мной только моя сумка, успевшая, правда, хорошо себя зарекомендовать в качестве оружия. – Ты на меня злишься?

– Да, – ответила Луиза, покачивая ногой колыбельку с Грейс. Та уже почти спала, укрытая мягким розовым одеяльцем. Я посмотрела в колыбель, силясь представить, что и у меня будет такой же ребенок. Нет, не смогу! И не просите!

– Можно, я сяду? – спросила я.

– А у Дженни разрешения не спросишь? – резко сказала Луиза.

– Туше2, – ответила я, подтянув металлический стул и опуская на него задницу, чтобы не причинить никаких разрушений. – Мне очень жаль.

– Да, я слышу. – Луиза подалась вперед над столиком посмотреть на мою лодыжку. – Дженни сказала, ты здорово натрудила ногу.

– Ты говорила с Дженни? – Такого я не ожидала. Дженни извинилась за все, что она наговорила Луизе? А я уже готовилась отколоть какой-нибудь номер в духе романтической комедии – разослать подругам сообщения с просьбой встретиться со мной в ванной комнате и запереть их вместе, пока не обговорят все досконально и не поймут, что хотят мне только добра.

– Да, она заходила сегодня днем, – кивнула Луиза. – Мы обо всем поговорили. Были объятия. Она плакала. Все получилось крайне неловко.

– Могу себе представить, – хмыкнула я. Объятия? Слезы? Боже мой! – Мне очень жаль.

– Могло быть хуже, – призналась Луиза, передавая мне вино. Естественно, я отпила прямо из горлышка. Но всего один глоток. – Не представляю, как ты с ней уживаешься изо дня в день, но сердце у нее доброе.

Я кивнула. Ирония того, что я сижу рядом с младенцем и тоже пью из бутылочки, от меня не ускользнула.

– Она хочет, чтобы суббота прошла без единой накладки, пардон за каламбур.

– Я не волнуюсь за дела, которыми она взялась руководить. – Я поставила бутылку и вытерла ладонью рот. – Если Дженни что-то задумала, так и будет. Причем не важно, хорошая идея или плохая. Я больше волнуюсь, что единственная лажа – это я сама.