согреть её. Ни их слёзы, ни даже смерть не трогали красавицу. Но однажды во дворец приехал королевич Ронан. По воле родителей он был готов жениться на чуждой ему невесте, но, увидев Аделину, влюбился без памяти. Позабыл он все на свете и пал к её прекрасным ногам, словно верный раб. Он вырвал бы сердце своё, если бы она пожелала… – Эливерт замолк на миг.

– А она? – сквозь сон спросила Граю.

– Она… Да что она? Для неё он не значил ничего. Просто один из многих влюблённых безумцев, что смотрели на неё как на неземное чудо. Иногда она улыбалась ему, ведь среди прочих он был лучшим, и даже ледяное сердце королевны, сквозь тьму проклятия, чувствовало это и тянулось к нему. Для него же каждая её улыбка была дороже всех сокровищ мира! Королевна с ледяным сердцем отвергла Ронана, как и всех прочих. Что только ни делал принц, чтобы завоевать свою возлюбленную: подносил богатые дары, слагал в её честь баллады, даже победил в одиночку ужасное чудовище, что поселилось в ту пору близь замка Аделины, пожирая одиноких странников и стада короля. Чудище было очередными происками злой ведьмы Герры. И та затаила обиду на Ронана.

А он совершал свои геройства, не требуя наград, но, всё же надеясь, что однажды Аделина оценит его старания. И много девичьих сердец он покорил, кроме той единственной, которой грезил. Все фрейлины при дворе вздыхали по нему, но он видел лишь свою Аделину, королевну с ледяным сердцем.

– Но ведь он же был хорошим, этот Ронан? – услыхала Настя сонный голосок Граю. – Красивым, да? И добрым, как ты…

– Да, он был славным парнем, этот королевич. Гораздо лучше меня, – подтвердил Эливерт.

– Почему же Аделина не любила его? Она была злая? – не унималась Граю.

– Да нет, цыплёнок, понимаешь, ей ведь тоже было несладко. Она хотела любить, хотела быть счастливой, но не могла преодолеть проклятия. Понимаешь, Воробышек, есть такая вещь – судьба. Не у каждого хватит смелости сразиться с ней. Иногда смириться легче. Но, если хочешь стать счастливым, смиряться никак нельзя, надо за своё счастье бороться. А она была слишком гордой, боялась унижения, боялась, что любовь заставит её страдать. Ведь любовь делает людей слабыми. Потому ведьма без труда накинула на неё заклинание. А королевна смирилась и опустила руки. Но нашёлся человек, который решил побороться с судьбой и разрушить чары ведьмы!

– Королевич Ронан, да? – оживилась Граю.

– Нет, птенец. Королевич отчаялся. Он очень долго добивался своей возлюбленной, так долго, что огонь любви перегорел в его сердце, и остался лишь горький пепел пустых надежд. Видя, что Аделина по-прежнему холодна, Ронан в решил уехать, куда глаза глядят, сложить голову в бою, совершить какое-нибудь благое дело, принести себя в жертву великим целям. Только бы подальше от неё. Чтобы не видеть бездонных глаз и этих локонов, ярких, как солнечные лучи. Он надеялся, что разлука заставит королевну понять, что есть любовь. Он верил, что по возвращении (если сможет он вернуться из своих странствий) найдёт её иной – любящей, ждущей, пробуждённой от ведьмовского заклятия…

«Ух, ты, а сказочка становится интересной! – улыбнулась невесело Настя. – Только ведь нет никакого проклятия. Есть только разум, обязательства и совесть. Миланейя вполне отдаёт себе отчёт в своём выборе. Может быть, она жаждет любви, но долг держит её сильнее всякого заклятия, и никакая разлука не сломит её железную волю, не заставит изменить решения. Вернись ты хоть со щитом, хоть на щите, Ворон – ничего тебе не светит. Она уже избрала свою судьбу. Пусть я и не понимаю её выбор. Несправедливо приносить в жертву своё собственное счастье ради чужих людей».

– Не королевич Ронан, но отец Аделины, король Стан, видя, как гибнет его дочь, отправился в путь, желая отыскать злую ведьму и освободить сердце королевны от ледяного панциря. Дождливой грозовой ночью, чёрной, как крылья ворона, Стан добрался до зловещей лесной чащи, в которой обитала ведьма. Лишь мертвенно-бледные вспышки молний освещали жуткое жилище Герры. И король схватил её и взмолился: «Сними проклятие с моей дочери! Позволь быть счастливой! Я хочу видеть улыбку на её прекрасном лице, как в те далёкие времена, когда она была беззаботным ребёнком». Ведьма лишь расхохоталась ему в лицо. «Тогда я убью тебя, злобная старуха! – пригрозил король. – Быть может, после этого спадёт твоё проклятие!»

Граю крепче обхватила Эла, прижалась, и он заботливо укрыл её плащом.

– «Пощади! И я помогу тебе! – вскричала ведьма испуганно. А после добавила, ехидно посмеиваясь: – Я сниму проклятие с твоей дочери… Но будешь ли ты этому рад, король? Смотри, как бы хуже не вышло!» Но Стан не слышал последних слов злобной Герры. Он уехал во дворец счастливый оттого, что спас свою дочь.

Кажется, сон-таки победил Граю. Она уже тихонько посапывала, но Эл продолжал свою историю.

– А прекрасная Аделина гуляла в саду среди чудных роз, самые лучшие из которых уступали ей в красоте. Солнце румянцем красило нежное личико королевны. Она вспомнила о том, что вот уже много дней не видела Ронана. И вдруг странная тоска поразила сердце королевны. Словно пелена спала с её глаз. Поняла она, что жизнь без него утратила всякий смысл. Ледяное сердце её растаяло и зажгло в груди раскалёнными углями. И чем дольше была разлука, тем сильнее стонало её сердце, а душа рвалась измученной птицей умчаться следом за ним. Стало ясно королевне теперь, как мучила она своим равнодушием несчастных женихов, особенно славного Ронана, о котором мечтала теперь день и ночь. Но было уже поздно! Герой исчез в неведомых землях. Никто не знал, жив ли он ещё. Опечалился король Стан, видя, что дочь его страдает теперь ещё больше. Но такова любовь – она, как обоюдоострый клинок, разит в сердце без жалости, безответная или взаимная – она всё равно заставляет страдать.

Ворон замолк на пару мгновений, и Граю тотчас заёрзала, пришлось ему продолжить снова.

– Король Стан объявил награду для того, кто отыщет Ронана, но след королевича смыло дождём, замело снегами, и даже ветер уже не знал, где его искать. Не ведали Аделина и её отец, что злобная Герра, сняв одно заклятие, наложила другое на Ронана – сбивающее странников с пути, дабы, блуждая в неведомых землях, он никогда не вернулся к своей Аделине. Напрасно королевна ждала его,