— Ну, граф, как здоровье батюшки? Как успехи? И что за переполох у вас там? — Власовский крепко пожал гостю руку. — Кстати, позволь представить — начальник сыскной полиции Владимир Рудольфович Рыковский.

Власовский совсем недавно возглавил московскую полицию. Он не мог знать, что питерский гость и Рыковский — давние друзья. Вопреки тому, что их разделяло пространство протяженностью в шесть сотен верст, многие хитроумные и опасные дела они решали в тесном союзе и нерушимом согласии. Таковы были добрые традиции!

А пока что два друга, с трудом удерживая улыбки под бдительным взором командира, изобразили сцену первого знакомства.

— Докладывай! — приказал Власовский.

Соколов кратко изложил суть происшествия.

— Рыковский, всячески помогай! — распорядился обер-полицмейстер. — Дело докатилось до самых верхов. Из-под земли, но достаньте злодеев. А что преступление совершено — можете не сомневаться! На вечернем совещании доложите мне ход дела.

Прямо из кабинета обер-полицмейстера друзья-сыщики отправились в знаменитый трактир Егорова в Охотном ряду.

— Начальство было бы радо, — смеялся Соколов, — если бы мы ловили преступников все двадцать четыре часа в сутки. Но лучше бы они спросили: «Ребятки, вы сегодня кушали?» Нет, мы сегодня еще не кушали!

Пройдя через шумный и прокуренный нижний залец, набитый галдящим простонародьем, друзья поднялись наверх. Здесь публика собиралась степенная, выделялись мундиры военные и полицейские. Здесь нельзя было курить. Итак, в чистоте и уюте сыщики ели яичницу с ветчиной и обсуждали план действий.

— Ты, Аполлинарий Николаевич, знаешь лучше других, — убеждал Рыковский, — за настоящую редкость свихнутый коллекционер не только чужой, но и своей жизни не пожалеет.

— Так же, как за подделку не даст гроша ломаного, — отозвался Соколов. — Вот эти психологические нюансы и надо использовать!

— Согласен! Более того: пока ты трясся по «железке», я, зная от Власовского суть дела, выяснил имя ювелира, с которым частенько советуется Гинкель. Это Хромов с Плющихи. Едем к нему!

Соколов могучим телом откинулся на спинку кресла, и кресло опасно заскрипело. Он погрузился в думы. Затем решительно и привычно громко произнес:

— Я, кажется, кое-что придумал. — И, приблизив лицо к собеседнику, начал что-то объяснять.

Поначалу Рыковский с сомнением качал головой, приговаривая:

— Невероятно, невероятно! Нет, граф, на такое дело он не пойдет! — Но в конце концов согласился с Соколовым и даже азартно рассмеялся: — Ну, дружок, ты гений! До такого трюка еще никто не додумывался.

— Голь на выдумки хитра! Положение наше безвыходное: умри, но преступников найди! Служба такая. Помнишь, как убийцу Самохвалова брали?

— Это во время облавы на Хитровом рынке?

Друзья вспоминали, как кровожадный рецидивист почти в упор стрелял в Соколова, но на мгновение был опережен пулей Рыковского.

Пришло на память, как в заброшенном доме возле Смоленского кладбища в Петербурге они, ежесекундно рискуя быть подстреленными, поднимались на пятый этаж по пожарной лестнице. И как они брали голыми руками (стрелять было нельзя, в комнате находились люди) некоего Нечаева, по кличке Людоед, зарезавшего накануне целую семью. Людоед успел схватить топор, которым навсегда оставил след на плече Соколова.

— Но весь Петербург ахнул, когда узнал, что граф Соколов выкинул в окно Людоеда вместе с топором, — рассмеялся Рыковский.

— И как всегда, «прогрессивные» журналисты, эти крысы чернильные, меня клеймили разными словами!

Эх, героическая жизнь российских сыскарей, отважных до безумства, честных до святости, еще никем по-настоящему не воспетая!

…Коляска остановилась у мастерской ювелира Хромова. Сыщики вошли вовнутрь, а обратно вернулись минут через пятнадцать уже втроем, вместе с поджарым, крепкоплечим человеком лет пятидесяти — ювелиром. Лицо его было скуластым, волевым, глаза смотрели спокойно, и чуть презрительная улыбка застыла на губах.

— Гони, извозчик, к оружейному магазину, что в Театральном проезде, — распорядился Соколов.

Они издали увидали зеркальную вывеску и богатые витрины респектабельного магазина по торговле оружием. Бородатый солидный приказчик поспешил растворить перед гостями тяжеленные двери.

В зале встретил сыщиков сам Гинкель. Это был немолодой полноватый человек в дорогом, европейского покроя костюме с добрым и чуть усталым лицом.

— Милости прошу! Чем могу служить господам покупателям?

Сыщики, задавшиеся целью нагнать на оружейника побольше страху, держались сдержанно-сурово.

— Сыскная полиция! — представился Соколов и показал жетон. — Нужно побеседовать. К вам пройдем? Или, если желаете, сразу поедем в Гнездниковский переулок, в управление сыскной полиции?

Гинкель заметно побледнел:

— Это еще зачем я понадобился? Не было беды, господи! — Он перекрестился. — И никуда ехать нет нужды. Проходите вот сюда, в мой кабинетец. Я только отпущу покупателя.

— Мы подождем, — холодно отрезал Рыковский, своими небольшими, глубоко посаженными глазами буравя оружейника. Умышленно преувеличивая звание друга, командным тоном произнес: — Полковник, блокируйте выход! А я постою тут! — И очутился почти за спиной Гинкеля.

Тот торопливо, трясущимися руками оформил покупку охотничьего ружья и отпустил покупателя.

— Закройте магазин! — приказал Соколов, разыгрывая из себя не меньше как генерала. — И не вздумайте дурить. У нас револьверы на взводе. — И для убедительности выволок из кармана оружие.

Как ни был взволнован Гинкель, он, лишь бросив беглый взгляд, вполголоса отметил:

— Револьвер системы Шамело-Дельвиня, калибра одиннадцать миллиметров! Производится с 1880 года в Сент-Этьене. Обладает большой убойной силой…

— Вот именно-с! «Убойной»! Пошли в ваш кабинет и прикажите слуге, чтобы к нам никто не входил, — с самым свирепым видом произнес Соколов.

Оставшись втроем в кабинете, друзья не менее трех минут молча сверлили взглядами Гинкеля. Тот вертелся как на огне, пытался начать разговор, но сыщики словно гипнотизировали его. Наконец Рыковский медленно разжал уста:

— Ну-с, господин хороший! Ответьте нам на единственный вопрос: куда вы девали труп барона Годе?

Вопреки ожиданиям сыщиков, этот вопрос моментально привел Гинкеля в относительно спокойное состояние. Он вздохнул, кадык перестал мышью бегать по горлу, попил зельтерской воды и пожал плечами:

— Вы это, господа сыщики, меня всерьез спрашиваете? Или полковник Власовский, мой добрый знакомый, прислал вас меня веселить?

— А что же вы так перепугались, если не причастны к убийству барона? — спросил Соколов.