Прист прошел по подземной парковке, но, подходя к своему старенькому «вольво», замедлил шаг. У машины, опираясь спиной на крышу, стояла женщина. Она терпеливо ждала. Прист остановился в нескольких ярдах от нее, держа в руке ключи. Свет, льющийся сквозь узкие окна-щели в потолке, освещал ее волосы, но ее лицо оставалось в тени. Он видел его нечетко, но все же различал тонкие черты той, с кем занимался любовью минувшей ночью.

Чарли на секунду остановился. Он хотел, чтобы она думала, будто у него нет к ней никаких чувств. Он и сам хотел думать, что у него нет к ней никаких чувств. Не говоря ни слова, Чарли кликнул брелоком ключей, и оба сели в машину. Они проехали уже несколько миль, когда женщина наконец заговорила:

– Куда мы едем?

– А ты не знаешь?

– Разве это не очевидно?

Он искоса посмотрел на нее.

– Неужели твоя мать никогда не говорила тебе, что нельзя садиться в машины к незнакомцам?

– Моя мать редко давала мне советы. Я поняла твой намек, но в телефоне села батарейка.

– Где ты была?

– Я думала.

Прист решил не продолжать разговор на эту тему, но, увидев свое отражение в зеркале, с удивлением заметил, что улыбается. Он был рад ее видеть. Чарли хотел было заговорить об их близости минувшей ночью, но теперь он знал Джессику Эллиндер уже достаточно хорошо, чтобы понимать: если бы она хотела поговорить об этом, она бы уже это сделала. Однако избавиться от смущения Чарли не мог. Может быть, Джессика сожалеет о том, что между ними было? Может, она этого стыдится?

Но главное не это, а другое – хочет ли она повторить то, что между ними произошло?

– Мы едем к одному моему старому другу, – сказал он. – Вообще-то он служит в полиции Южного Уэльса, но как раз сейчас он учится на каких-то курсах здесь неподалеку. Это самое большее в часе езды отсюда.

– Как я рада это слышать, – отозвалась Джессика, хотя ее тон говорил иное.

– Ты получила мое сообщение о МакЮэне?

– Да.

– И не сказала об этом отцу?

Джессика сделала паузу.

– Нет.

– Вот и хорошо. На данном этапе совершенно нам ни к чему настораживать МакЮэна.

Впереди была пробка. Насколько хватало глаз, Прист видел на дороге красные огни. По ветровому стеклу застучали капли дождя в такт биению сердца.

Чарли продолжил:

– Обыскивая кабинет Рена, Джорджи обнаружила фрагменты полицейского дела об убийстве, произошедшем в отдаленном лесу в двадцати милях к северу от Кардиффа. Это весьма интересно, потому что СМИ об этом преступлении ничего не сообщали, хотя для любого таблоида оно было бы настоящей находкой. – Он замолчал, внезапно осознав, что чувствует аромат ее духов.

– И что из этого? – сказала Джессика.

– Прости. Я отвлекся. Этот отчет неполный, но в нем упомянута бревенчатая хижина, затерянная в лесу. Когда полиция нашла убитого, он был привязан к стулу. Его отравили.

– Отравили?

– Да, но не каким-то обычным ядом, а чем-то совершенно особым. В отчете нет данных о химическом анализе, но что бы это ни было, этот яд свел жертву с ума.

– И что же вызвало его гибель?

Прист вспомнил содержание отчета и фотографию жертвы. Это была вторая пародия на человеческое тело, которую Чарли увидел за два последних дня. Живот скрутило.

– Сам с себя содрал кожу.

– Понятно.

Прист ждал, склонив голову набок.

– Понятно. И это все?

– А какова, по-твоему, была бы правильная эмоциональная реакция на твои слова?

– Какая угодно, но только не «понятно». Я ожидал чего-нибудь более сострадательного.

– И каким же образом я должна проявлять сострадание к человеку, который сам с себя содрал кожу?

– Я… – Сзади Присту сигналили – машины в пробке поехали вперед.

«Вольво» дернулся и медленно пополз. Чарли взглянул на спутницу. Она сидела абсолютно неподвижно, глядя на дорогу и положив руки на колени.

Прист заерзал на своем сиденье. Что же в ней так его тревожит?

– Ты сказал, что получил ту флешку, – напомнила Джессика.

– Рен послал ее не в мою квартиру, а в мое семейное гнездо.

– И что же там?

– Это база данных с именами и адресами.

– И всё?

– И всё.

– А эти имена тебе что-нибудь говорят?

– Нет, ничего. Там упомянуто несколько человек, о которых я слышал, но никаких по-настоящему важных персон в списке нет, к тому же, согласно записям актов гражданского состояния, некоторые из тех, кто там значится, уже умерли.

– Значит, мы так и не продвинулись вперед. – В ее голосе слышалась досада.

– Эта база данных значит что-то для кого-то. Может, ее стоит показать твоему отцу? Чтобы он посмотрел, нет ли в ней знакомых ему имен?

Мисс Эллиндер кивнула, и какое-то время они ехали молча.

– Твоя сестра показала мне одну комнату в вашем доме, – осторожно сказал Чарли. – Ту, где твой отец держит свою коллекцию насекомых.

– Она всегда оказывала гостеприимство кому попало, – с кислым видом заметила Джессика.

– Может, мне об этом должна была рассказать ты сама? Рассказать, что у твоего отца есть коллекция насекомых, в том числе и поденок? Таких же, как та, которую нашли в горле Майлза.

– Это что, делает его подозреваемым?

– Необязательно.

– Тогда при чем тут его коллекция? Он собирал этих насекомых всю жизнь.

Прист поморщился. Разговор не ладился. Почему бы заодно не ввернуть какое-нибудь замечание насчет агрессивного секса, который был у нас минувшей ночью, чтобы сделать ситуацию еще более неловкой? Поездка будет долгой. Нам никуда не деться из этой машины. Сможет ли она уходить от этой темы целый час, который мы проведем в дороге? Чарли глубоко вздохнул и начал:

– Мы можем поговорить…

– О том сексе, который был у нас минувшей ночью?

– Да, о нем.

– А что?

– Мне просто интересно, не хочешь ли ты об этом поговорить.

Джессика пожала плечами, как будто находя это предположение смехотворным.

– Зачем? Ты что, хочешь его проанализировать?

– Я не это имел в виду.

– Тогда что же?

– Я хотел сказать… – Когда она поставила вопрос таким образом, Чарли вдруг осознал, что понятия не имеет, о чем говорить. И попробовал еще раз: – Я хочу сказать – что ты… чувствуешь?

– Что я чувствую?